Стихотворения - [25]

1975

В мае 1945 года

Весть о Победе разнеслась мгновенно.

Среди улыбок, радости и слез

Оркестр Академии Военной

Ее по шумным улицам понес.

И мы, мальчишки,

Ринулись за ним —

Босое войско в одежонке драной.

Плыла труба на солнце, словно нимб,

Над головой седого оркестранта.

Гремел по переулкам марш победный,

И город от волненья обмирал.

И даже Колька,

Озорник отпетый,

В то утро никого не задирал.

Мы шли по улицам,

Родным и бедным,

Как на вокзал,

Чтобы отцов встречать.

И свет скользил

По нашим лицам бледным.

И чья-то громко зарыдала мать.

А Колька, друг мой,

Радостно и робко

Прохожим улыбался во весь рот,

Не зная,

Что назавтра похоронка

С войны минувшей

На отца придет.

1973

«Мне кажется, что всё еще вернется…»

Мне кажется, что всё еще вернется,

Хотя уже полжизни позади.

А память нет да нет – и обернется,

Как будто знает в прошлое пути.

Мне кажется, что всё еще вернется

И чуда я когда-нибудь дождусь…

Погибший брат на карточке смеется,

А брату я уже в отцы гожусь.

Мне кажется, что всё еще вернется, —

Как снова быть июню, январю.

Смотрю в былое, как на дно колодца.

А может быть, в грядущее смотрю?

Мне кажется, что всё еще вернется.

Что время – просто некая игра.

Оно числом заветным обернется,

И жизнь начнется заново с утра.

Но возвратиться прошлое не может.

Не потому ль мы так к нему добры?

И каждый день, что пережит иль прожит,

Уже навек выходит из игры.

1975

«Отец, расскажи мне о прошлой войне…»

Отец, расскажи мне о прошлой войне.

Прости, что прошу тебя снова и снова.

Я знаю по ранней твоей седине,

Как юность твоя начиналась сурово.

Отец, расскажи мне о друге своем.

Мы с ним уже больше не встретимся в мае.

Я помню, как пели вы с другом вдвоем

Военные песни притихнувшей маме.

Отец, я их знаю давно наизусть,

Те песни, что стали твоею судьбою.

И, если тебе в подголоски гожусь,

Давай мы споем эти песни с тобою.

Отец, раздели со мной память и грусть,

Как тихие радости с нами ты делишь.

Позволь, в День Победы я рядом пройдусь,

Когда ордена ты, волнуясь, наденешь.

1975

Воспоминание об осени

Какая спокойная осень…

Ни хмурых дождей, ни ветров.

Давай всё на время забросим

Во имя далеких костров.

Они разгораются где-то…

За крышами нам не видать.

Сгорает в них щедрое лето,

А нам еще долго пылать.

И, может быть, в пламени этом

Очистимся мы до конца.

Прозрачным ликующим светом

Наполнятся наши сердца.

Давай всё на время оставим —

Дела городские и дом.

И вслед улетающим стаям

Прощальную песню споем.

Нам будет легко и прекрасно

Листвой золотою шуршать.

И листьям,

Как ласточкам красным,

В полёте не будем мешать.

И станет нам близок и дорог

Закат,

Уходящий во тьму.

И новым покажется город,

Когда мы вернемся к нему.

1978

«Лесть незаметно разрушает нас…»

Л. К. Татьяничевой

Лесть незаметно разрушает нас,

Когда молчаньем мы ее встречаем.

И, перед ней не опуская глаз,

Уже стыда в себе не ощущаем.

Нас незаметно разрушает лесть.

Льстецы нам воздвигают пьедесталы.

И нам туда не терпится залезть,

Как будто вправду мы иными станем.

А старый друг печалится внизу,

Что он друзей не может докричаться.

Не понимая, как мы на весу

В пространстве умудряемся держаться.

1976

Встреча влюбленных

Это чудо, что ты приехал!

Выйду к морю – на край Земли,

Чтоб глаза твои синим эхом

По моим, голубым, прошли.

Это чудо, что ты приехал!

Выйду к Солнцу – в его лучи.

Засмеются весенним смехом

Прибежавшие к нам ручьи.

Море льдами еще покрыто,

Замер в слайде янтарный бег.

В чью-то лодочку, как в корыто,

Белой пеной набился снег.

Мы идем вдоль волны застывшей,

Вдоль замерзших ее обид.

И никто, кроме нас, не слышит,

Как во льдах синева грустит.

1975

Солнце Сарьяна

А за окном была весна…

Сарьян смотрел в окно и плакал.

И жилка билась у виска.

И горы отливали лаком.

Год или сутки суеты.

Как мало жить ему осталось!

В его руках была усталость,

Печаль просилась на холсты.

А солнце наполняло дом.

Оно лилось в окно лавиной,

Как будто шло к нему с повинной

За то, что будет жить ПОТОМ.

Потом, когда его не будет.

Но будет этот небосклон,

И горы в матовой полуде,

И свет, идущий из окон.

Всё было в солнце: тот портрет,

Где Эренбург смотрел так странно,

Как будто жаль ему Сарьяна,

Который немощен и сед.

Всё было в солнце: каждый штрих,

Веселье красок, тайна тени.

И лишь в глазах, уже сухих,

Гас и смирялся свет весенний.

«О, только б жить! На мир смотреть.

И снова видеть солнце в доме.

Ловить его в свои ладони

И вновь холсты им обогреть…

Прекрасна жизнь!» – он говорил.

Он говорил, как расставался.

Как будто нам себя дарил

И спрятать боль свою старался.

1975

Бабушка Лермонтова

Елизавета Алексеевна Арсеньева

Внука своего пережила….

И четыре черных года тень его

Душу ей страдальческую жгла.

Как она за Мишеньку молилась!

Чтоб здоров был и преуспевал.

Только Бог не оказал ей милость

И молитв ее не услыхал.

И она на Бога возроптала,

Повелев убрать из комнат Спас.

А душа ее над Машуком витала:

«Господи, почто его не спас?!»

Во гробу свинцовом, во тяжелом,

Возвращался Лермонтов домой.

По российским побелевшим селам

Он катился черною слезой.

И откуда ей достало силы —

Выйти за порог его встречать…

Возле гроба бабы голосили.

«Господи, дай сил не закричать…»

Сколько лет он вдалеке томился,

Забывал между забот и дел.

А теперь навек к ней возвратился —

Напоследок бабку пожалел.