Стихотворения - [25]

Шрифт
Интервал

Рассудок: но его что нам вещает глас?
Что жизнь и смерть равны для нас.
Равны — так незачем топиться.
Дай руку мне, мой сын, и не стыдись учиться
У старца, чем мудрец здесь может быть счастлив».
Кто жить советует — всегда красноречив:
И наш герой остался жив.
В расселинах скалы, висящей над водою,
В тени приветливой смоковниц и олив,
Построен был шалаш Памфиловой рукою,
Где старец десять лет
Провел в молчании глубоком
И в вечность проницал своим орлиным оком,
Забыв людей и свет.
Вот там-то ужин иль обед
Простой, но очень здравый,
Находит Филалет:
Орехи, желуди и травы,
Большой сосуд воды — и только. Боже мой!
Как сладостно искать для трапезы такой
В утехах мудрости приправы!
Итак, в том дива нет, что с путником Памфил
Об атараксии[5] тотчас заговорил.
«Все призрак! — под конец хозяин заключил. —
Богатство, честь и власти,
Болезнь и нищета, несчастия и страсти,
И я, и ты, и целый свет, —
Все призрак!» — «Сновиденье!» —
Со вздохом повторял унылый Филалет;
Но, глядя на сухой обед,
Вскричал; «Я голоден!» — «И это заблужденье,
Все грубых чувств обман; не сомневайся в том».
Неделю попостясь с брадатым мудрецом,
Наш призрак-Филалет решился из пустыни
Отправиться в Афины.
Пора, пора блеснуть на площади умом!
Пора с философом расстаться,
Который нас недаром научил,
Как жить и в жизни сомневаться.
Услужливый Памфил
Монет с десяток сам бродяге предложил,
Котомкой с желудьми сушеными ссудил
И в час румяного рассвета
Сам вывел по тропам излучистым Тайгета
На путь афинский Филалета.
Вот странник наш идет и день и ночь один;
Проходит Арголиду,
Коринф и Мегариду;
Вот — Аттика, и вот — дым сладостный Афин,
Керамик с рощами… предместий начало…
Там… воды Иллиса!.. В нем сердце задрожало:
Он грек, то мудрено ль, что родину любил,
Что землю целовал с горячими слезами,
В восторге, вне себя, с деревьями, с домами
Заговорил!..
Я сам, друзья мои, дань сердца заплатил,
Когда, волненьями судьбины
В отчизну брошенный из дальних стран чужбины,
Увидел наконец Адмиралтейский шпиц,
Фонтанку, этот дом… и столько милых лиц,
Для сердца моего единственных на свете!
Я сам… Но дело все теперь о Филалете,
Который, опершись на кафедру, стоит
И ждет опять денницы
На милой площади Аттической столицы.
Заметьте, милые друзья,
Что греки снаряжать тогда войну хотели,
С каким царем, не помню я,
Но знаю только то, что риторы гремели,
Предвестники народных бед.
Так речью их сразить желая, Филалет
Всех раньше на помост погибельный взмостился.
И вот блеснул Авроры свет,
А с ним и шум дневной родился.
Народ зашевелился.
В Афинах, как везде, час утра — час сует.
На площадь побежал ремесленник, поэт,
Поденщик, говорун, с товарами купчина,
Софист, архонт и Фрина
С толпой невольниц и Сирен,
И бочку прикатил насмешник Диоген;
На площадь всяк идет для дела и без дела;
Нахлынули — вся площадь закипела.
Вы помните, бульвар кипел в Париже так
Народа праздными толпами,
Когда по нем летал с нагайкою козак
Иль северный Амур с колчаном и стрелами.
Так точно весь народ толпился и жужжал
Перед ораторским амвоном.
Знак подан. Начинай! Рой шумный замолчал.
И ритор возвестил высокопарным тоном,
Что Аттике война
Погибельна, вредна;
Потом велеречиво, ясно
По пальцам доказал, что в мире быть… опасно.
«Что ж делать?» — закричал с досадою народ.
«Что делать?.. — сомневаться.
Сомненье мудрости есть самый зрелый плод.
Я вам советую, граждане, колебаться —
И не мириться и не драться!..»
Народ всегда нетерпелив.
Сперва наш краснобай услышал легкий ропот,
Шушуканье, а там поближе громкий хохот,
А там… Но он стоит уже ни мертв ни жив,
Разинув рот, потупив взгляды,
Мертвее во сто раз, чем мертвецы баллады.
Еще проходит миг —
«Ну что же? продолжай!» — Оратор все ни слова:
От страха где язык!
Зато какой в толпе поднялся страшный крик!
Какая туча там готова!
На кафедру летит град яблоков и фиг,
И камни уж свистят над жертвой…
И жалкий Филалет, избитый, полумертвой,
С ступени на ступень в отчаяньи летит
И падает без чувств под верную защиту
В объятия отверсты… к Клиту!
Итак, тщеславного спасает бедный Клит,
Простяк, неграмотный, презренный,
В Афинах дни влачить без славы осужденный!
Он, он, прижав его к груди,
Нахальных крикунов толкает на пути,
Одним грозит, у тех пощады просит
И брата своего, как старика Эней,
К порогу хижины своей
На раменах доносит.
Как брата в хижине лелеет добрый Клит!
Не сводит глаз с него, с ним сладко говорит
С простым, но сильным чувством.
Пред дружбой ничего и Гиппократ с искусством!
В три дни страдалец наш оправился и встал
И брату кинулся на шею со слезами;
А брат гостей назвал
И жертву воскурил пред отчими богами.
Весь домик в суетах! Жена и рой детей,
Веселых, резвых и пригожих,
Во всем на мать свою похожих,
На пиршество несут для радостных гостей
Простой, но щедрый дар наследственных полей,
Румяное вино, янтарный мед Гимета, —
И чаша поднялась за здравье Филалета!
«Пей, ешь и веселись, нежданный сердца гость!»
Все гости заодно с хозяином вскричали.
И что же? Филалет, забыв народа злость,
Беды, проказы и печали,
За чашей круговой опять заговорил
В восторге о тебе, великолепный Нил!
А дней через пяток, не боле,
Наскуча видеть все одно и то же поле,
Все те же лица всякий день,
Наш грек — поверите ль? — как в клетке стосковался.

Еще от автора Константин Николаевич Батюшков
Сказания о русских витязях

Сборник произведений известных русских авторов и историков погружает читателя в мир древнерусских сказаний и былин. Пересказанные живым современным языком и снабженные соответствующими комментариями они послужат хорошим подарком любителям исторических приключений, сказок и легенд.Для широкого круга читателей.Автор-составитель: Александр Лидин.


За всё, за всё тебя благодарю я

Гений Пушкина ослепительной вспышкой озарил небосвод русской культуры, затмив своих современников в глазах широкого читателя. Но Карамзин, Жуковский, Давыдов, Вяземский, Батюшков, Баратынский – это ярчайшие звезды, создавшие современный русский язык и до сих согревающие светом своего таланта сердца тех, кто на нем говорит.Поэтов «пушкинской плеяды» объединяют не только стихи о любви и России, поиски нового слога, рифмы, письма, встречи, литературные общества… Их объединяет благородство помыслов, романтичность, мужская дружба, в чем-то бесшабашность, а главное – преданность идеалам.


Стихотворения (1809-1821)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Русская поэзия XIX века, том 1

В издание вошли произведения русских поэтов XIX века: Ф. Тютчева, Козьмы Пруткова, И. Аксакова, С. Надсона, Н. Минского, М. Лохвицкой, Я. Полонского, А. Плещеева, А. Майкова и др.Составление Е. Винокурова и В. Коровина.Вступительная статья Е. Винокурова.Примечания В. Коровина и Н. Нечаева.


Полное собрание стихотворений

Лирика К.Н. Батюшкова (1787–1855) – одно из замечательных завоеваний русской поэзии. Вместе с Жуковским Батюшков подготовил мощный расцвет русской поэзии, наступивший в 1820-1830-е годы, он создал лирику, раскрывающую сложные и многообразные человеческие переживания и чувства. Виртуозные по мастерству стихи Батюшкова отмечены музыкальностью, богатством и тонкостью красок, пластичностью образов.Это издание является самым полным сводом стихотворного наследия Батюшкова.http://ruslit.traumlibrary.net.


Предслава и Добрыня

«Древний Киев утопал в веселии, когда гонец принес весть о победе над печенегами. Скачет всадник за всадником, и последний возвещает приближение победоносного войска. Шумными толпами истекают киевцы чрез врата северные; радостный глас цевниц и восклицаний народных раздается по холмам и долинам, покрытым снегом и веселою апрельскою зеленью. Пыльное облако уже показалось в отдалении; оно приблизилось, рассеялось и обнажило стальные доспехи и распущенные стяги войска, пылающие от лучей утреннего солнца…».