Стихотворения, 1929-1930 - [23]

Пароход полный,

а кругом волны,

высоки и со́лоны.

Волны злятся —

       горы вод

смыть грозятся пароход.

Ветер,

  бурей не маши нам:

быстро движет нас машина;

под кормой крутя винтом,

погоняет этот дом.

Доехали до берега —

тут и Америка.

7

Издали —

    как будто горки,

ближе — будто горы тыщей, —

вот какие

    в Нью-Йорке

стоэтажные домища.

Все дни народ снует вокруг

с поспешностью блошиною,

не тратит

    зря —

      ни ног, ни рук,

а всё

  творит машиною.

Как санки

    по снегу

        без пыли

скользят горой покатою,

так здесь

      скользят автомобили,

и в них

   сидят богатые.

Опять седобородый дым.

(Не бреет поезд бороду!)

Летим к волне другой воды,

летим к другому городу.

Хорош, да не близко

город Сан-Франциско.

8

Отсюда

   вновь

      за океан

плывут такие, как и я.

Среди океана

     стоят острова,

здесь люди другие,

       и лес, и трава.

Проехали,

    и вот

      она —

японская страна.

9

Легко представить можете

жителя Японии:

если мы — как лошади,

то они —

    как пони.

Деревья здесь невелики.

Строенья

    роста маленького.

Весной,

   куда глаза ни кинь —

сады

    в деревьях карликовых.

На острове

    гора гулка́,

дымит,

   гудит гора-вулкан.

И вдруг

   проснется поутру

и хлынет

       лавой на́ дом.

Но люди

      не бросают труд.

Нельзя.

   Работать надо.

10

Отсюда за морем —

        Китай.

Садись

   и за море катай.

От солнца Китай

       пожелтел и высох.

Родина чая.

    Родина риса.

Неплохо:

      блюдо рисовой каши

и чай —

   из разрисованных чашек.

Но рис

   и чай

       не всегда у китайца, —

английский купец на китайца

               кидается:

«Отдавайте нам еду,

а не то —

    войной иду!

На людях

    мы

     кататься привыкши.

Китайцев таких

         называем «рикши».

В рабочих привыкли всаживать

             пули.

Рабочих таких

      называем «ку́ли».

11

Мальчик китайский

           русскому рад.

Встречает нас,

      как брата брат,

Мы не грабители —

мы их не обидели.

За это

     на нас

       богатей английский

сжимает кулак,

      завидевши близко.

Едем схорониться

к советской границе.

Через Сибирь вас

       провозит экспресс.

Лес да горы,

        горы и лес.

И вот

  через 15 дней

опять Москва —

       гуляйте в ней.

12

Разевают дети рот.

— Мы же

    ехали вперед,

а приехали туда же.

Это странно,

        страшно даже.

Маяковский,

        ждем ответа.

Почему случилось это? —

А я ему:

— Потому,

что земля кругла,

кет на ней угла —

вроде мячика

в руке у мальчика.

[1927]

Возьмем винтовки новые >*

Возьмем винтовки новые,

на штык флажки!

И с песнею

    в стрелковые

пойдем кружки.

Раз,

 два!

Все

 в ряд!

Впе —

 ред,

от —

 ряд.

Когда

  война-метелица

придет опять —

должны уметь мы целиться,

уметь стрелять.

Ша —

 гай

кру —

 че!

Цель —

     ся

луч —

 ше!

И если двинет армии

страна моя —

мы будем

    санитарами

всех боях.

Ра —

 нят

в ле —

 су,

к сво —

     им

сне —

 су.

Бесшумною разведкою —

тиха нога —

за камнем

    и за веткою

найдем врага.

Пол —

 зу

день,

    ночь

мо —

 им

по —

 мочь.

Блестят винтовки новые,

на них

   флажки.

Мы с песнею

     в стрелковые

идем кружки.

Раз,

 два!

Под —

 ряд!

Ша —

 гай,

от —

 ряд!

[1927]

Майская песенка >*

Зеленые листики —

и нет зимы.

Идем

     раздольем чистеньким —

и я,

 и ты,

   и мы.

Весна сушить развесила

свое мытье.

Мы молодо и весело

идем!

  Идем!

     Идем!

На ситцах, на бумаге —

огонь на всем.

Красные флаги

несем!

   Несем!

      Несем!

Улица рада,

весной умытая.

Шагаем отрядом,

и мы,

    и ты,

    и я.

[1928]

Кем быть? >*

У меня растут года,

будет и семнадцать.

Где работать мне тогда,

чем заниматься?

Нужные работники —

столяры и плотники!

Сработать мебель мудрено:

сначала

   мы

    берем бревно

и пилим доски

длинные и плоские.

Эти доски

    вот так

зажимает

       стол-верстак.

От работы

    пила

раскалилась добела.

Из-под пилки

      сыплются опилки.

Рубанок

   в руки —

работа другая:

сучки, закорюки

рубанком стругаем.

Хороши стружки —

желтые игрушки.

А если

   нужен шар нам

круглый очень,

на станке токарном

круглое точим.

Готовим понемножку

то ящик,

      то ножку.

Сделали вот столько

стульев и столиков!

Столяру хорошо,

а инженеру —

      лучше,

я бы строить дом пошел,

пусть меня научат.

Я

   сначала

    начерчу

дом

 такой,

    какой хочу.

Самое главное,

чтоб было нарисовано

здание

   славное,

живое словно.

Это будет

    перёд,

называется фасад.

Это

 каждый разберет —

это ванна,

    это сад.

План готов,

     и вокруг

сто работ

    на тыщу рук.

Упираются леса

в самые небеса.

Где трудна работка,

там

 визжит лебедка;

подымает балки,

будто палки.

Перетащит кирпичи,

закаленные в печи́.

По крыше выложили жесть.

И дом готов,

        и крыша есть.

Хороший дом,

      большущий дом

на все четыре стороны,

и заживут ребята в нем

удобно и просторно.

Инженеру хорошо,

а доктору —

       лучше,

я б детей лечить пошел,

пусть меня научат.

Я приеду к Пете,

я приеду к Поле.

— Здравствуйте, дети!

Кто у вас болен?

Как живете,

как животик? —

Погляжу

      из очков

кончики язычков.

— Поставьте этот градусник

под мышку, детишки. —

И ставят дети радостно

градусник под мышки.

— Вам бы

    очень хорошо

проглотить порошок

и микстуру

    ложечкой

пить понемножечку.

Вам

 в постельку лечь

         поспать бы,

вам —

   компрессик на живот,

и тогда

   у вас

       до свадьбы

всё, конечно, заживет. —

Докторам хорошо,

а рабочим —

     лучше,

я б в рабочие пошел,

пусть меня научат.

Вставай!

      Иди!

      Гудок зовет,

и мы приходим на завод.

Народа — уйма целая,