Стихотворения (1927) - [26]

Шрифт
Интервал

тяжкие.
Английских матросов
                                   он шлет воевать:
— Вперед,
                 за купцову прибыль! —
Он слал
              матросов
                             на минах взрывать,—
и шли
          корабли
                       под кипящую водь,
и жрали
             матросов
                            рыбы.
Текут миллиарды
                            в карманы купцовы.
Купцовы морды
                         от счастья пунцовы.
Когда же
              матрос,
                          обляпан в заплаты,
пришел
            за парой грошей —
ему
       урезали
                    хвост от зарплаты
и выставили
                     взашей.
Матрос изумился:
                             — Ловко!
Пойду
           на них
                      забастовкой.—
К Вильсону —
                       о стачке рядиться.
А тот —
             говорит о традициях!
— Мы
          мирное счастье выкуем,
а стачка —
                  дело дикое.—
Когда же
               все,
                      что стояло в споре,
и мелкие стычки,
                            и драчки,
разлились
                 в одно
                           огромное море
всеобщей
                великой стачки —
Гевлок
           забастовку оную
решил
           объявить незаконною.
Не сдерживая
                       лакейский зуд,
чтоб стачка
                   жиреть не мешала бы,
на собственных рабочих
                                       в суд
Вильсон
              обратился с жалобой!
Не сыщешь
                   аж до Тимбу́кту
такого
          второго фрукта!
Не вечно
              вождям
                          союзных растяп
держать
              в хозяйских хле́вах.
Мы знаем,
                 что ежедневно
                                        растет
крыло
          матросов левых.
Мы верим —
                     скоро
                              английский моряк
подымется,
                   даже на водах горя,
чтоб с шеи союза
                            смылся
мистер
           Гевлок Ви́льсон.

ЧУДЕСА!

Как днище бочки,
                            правильным диском
стояла
           луна
                   над дворцом Ливадийским.
Взошла над землей
                                и пошла заливать ее,
и льется на море,
                            на мир,
                                        на Ливадию.
В царевых дворцах —
                                    мужики-санаторники.
Луна, как дура,
                        почти в исступлении,
глядят
           глаза
                    блинорожия плоского
в афишу на стенах дворца:
                                           «Во вторник
выступление
товарища Маяковского».
Сам самодержец,
                            здесь же,
                                           рядом,
гонял по залам
                        и по биллиардам.
И вот,
          где Романов
                              дулся с маркёрами,
шары
         ложа́
                 под свитское ржание,
читаю я
             крестьянам
                               о форме
стихов —
                и о содержании.
Звонок.
            Луна
                    отодвинулась тусклая,
и я,
      в электричестве,
                                 стою на эстраде.
Сидят предо мною
                              рязанские,
                                               тульские,
почесывают бороды русские,
ерошат пальцами
                            русые пряди.
Их лица ясны,
                       яснее, чем блюдце,
где надо — хмуреют,
                                  где надо —
                                                    смеются.
Пусть тот,
                кто Советам
                                    не знает це́ну,
со мною станет
                         от радости пьяным:
где можно
                еще
                       читать во дворце —
что?
       Стихи!
                  Кому?
                            Крестьянам!
Такую страну
                      и сравнивать не с чем, —
где еще
             мыслимы
                             подобные вещи?!
И думаю я
                 обо всем,
                                 как о чуде.
Такое настало,
                       а что еще будет!
Вижу:
         выходят
                      после лекции
два мужика
                  слоновьей комплекции.
Уселись
              вдвоем
                          под стеклянный шар,
и первый
               второму
                             заметил:
                                            — Мишка,
оченно хороша —
эта
      последняя
                       была рифмишка.—
И долго еще
                    гудят ливадийцы
на желтых дорожках,
                                 у синей водицы.

МАРУСЯ ОТРАВИЛАСЬ

Вечером после работы этот комсомолец уже не ваш товарищ. Вы не называйте его Борей, а, подделываясь под гнусавый французский акцент, должны называть его «Боб»…

«Комс. правда»

В Ленинграде девушка-работница отравилась, потому что у нее не было лакированных туфель, точно таких же, какие носила ее подруга Таня…

«Комс. правда»
Из тучки месяц вылез,
молоденький такой…
Маруська отравилась,
везут в прием-покой.
Понравился Маруське
один
        с недавних пор:
нафабренные усики,
расчесанный пробор.
Он был
            монтером Ваней,

Еще от автора Владимир Владимирович Маяковский
Флейта- позвоночник

Вначале поэма называлась "Стихи ей". Отдельной книгой вышла в феврале 1916 года. Все дореволюционные издания содержали цензурные изъятия. Купюры были восстановлены только в сборнике "Все сочиненное Владимиром Маяковским" (т.1-2, 1919), где поэма была напечатана под названием "Флейта позвоночника"."За всех вас,которые нравились или нравятся,хранимых иконами у души в пещере,как чашу вина в застольной здравице,подъемлю стихами наполненный череп.".


Баня. Клоп

«Баня» (1929) и «Клоп» (1928) – интереснейшие сатирические пьесы Маяковского. Жанр этих комедий трудно определить – настолько оригинально и естественно в них соседствуют едкая социальная сатира, фантастика и фантасмагория. В причудливых, эксцентричных сюжетах «Бани» и «Клопа» автор в увлекательной и забавной форме обличил ненавистные ему мещанство и лживость, бюрократизм и ханжество. В сборник также вошли поэмы «Люблю», «Про это», «Хорошо!».


Что такое хорошо и что такое плохо (ч/б рисунки)

Что такое хорошо и что такое плохо.Рисунки Алексея Пахомова. 1949 г.


Война и мир

В поэме «Война и мир» (вторая половина заглавия в дореволюционной орфографии писалась через «i» — «Mip», то есть вселенная) необыкновенная широта поэтических ассоциаций, гиперболизм поэтического стиля Маяковского соединяются с осознанием им невиданного размаха социальных противоречий жизни. Место действия поэмы — огромная арена, весь мир, а действующие лица — не только народы и страны, но и вся вселенная. Любовь к человеку, к «живому», противопоставлена в поэме «убийце-победе».


Люблю

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихотворения (1916)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.