Стихотворения (1924) - [8]

Шрифт
Интервал

какой
          однаробразный пейзаж!
Ну Есенин,
                   мужиковствующих свора.
Смех!
           Коровою
                           в перчатках лаечных.
Раз послушаешь…
                                 но это ведь из хора!
Балалаечник!
Надо,
          чтоб поэт
                           и в жизни был мастак.
Мы крепки,
                   как спирт в полтавском штофе.
Ну, а что вот Безыменский?!
                                                  Так…
ничего…
                морковный кофе.
Правда,
              есть
                      у нас
                               Асеев
                                          Колька.
Этот может.
                      Хватка у него
                                              моя.
Но ведь надо
                        заработать сколько!
Маленькая,
                    но семья.
Были б живы —
                             стали бы
                                             по Лефу соредактор.
Я бы
         и агитки
                       вам доверить мог.
Раз бы показал:
                            — вот так-то, мол,
                                                            и так-то…
Вы б смогли —
                           у вас
                                    хороший слог.
Я дал бы вам
                        жиркость
                                         и су́кна,
в рекламу б
                     выдал
                                 гумских дам.
(Я даже
               ямбом подсюсюкнул,
чтоб только
                     быть
                              приятней вам.)
Вам теперь
                     пришлось бы
                                             бросить ямб картавый.
Нынче
            наши перья —
                                      штык
                                                да зубья вил,—
битвы революций
                                посерьезнее «Полтавы»,
и любовь
                 пограндиознее
                                           онегинской любви.
Бойтесь пушкинистов.
                                       Старомозгий Плюшкин,
перышко держа,
                             полезет
                                           с перержавленным.
— Тоже, мол,
                        у лефов
                                       появился
                                                        Пушкин.
Вот арап!
                 а состязается —
                                               с Державиным…
Я люблю вас,
                        но живого,
                                           а не мумию.
Навели
              хрестоматийный глянец.
Вы
      по-моему́
                        при жизни
                                           — думаю —
тоже бушевали.
                            Африканец!
Сукин сын Дантес!
                                 Великосветский шкода.
Мы б его спросили:
                                  — А ваши кто родители?
Чем вы занимались
                                   до 17-го года? —
Только этого Дантеса бы и видели.
Впрочем,
                 что ж болтанье!
                                             Спиритизма вроде.
Так сказать,
                     невольник чести…
                                                      пулею сражен…
Их
     и по сегодня
                           много ходит —
всяческих
                  охотников
                                    до наших жен.
Хорошо у нас
                         в Стране советов.
Можно жить,
                       работать можно дружно.
Только вот
                    поэтов,
                                 к сожаленью, нету —
впрочем, может, это и не нужно.
Ну, пора:
                рассвет
                              лучища выкалил.
Как бы
            милиционер
                                  разыскивать не стал.
На Тверском бульваре
                                         очень к вам привыкли.
Ну, давайте,
                      подсажу
                                      на пьедестал.
Мне бы
              памятник при жизни
                                                 полагается по чину.
Заложил бы
                      динамиту
                                       — ну-ка,
                                                      дрызнь!
Ненавижу
                  всяческую мертвечину!
Обожаю
               всяческую жизнь!

ПРОЛЕТАРИЙ, В ЗАРОДЫШЕ ЗАДУШИ ВОЙНУ!

БУДУЩИЕ:

ДИПЛОМАТИЯ
— Мистер министр?
                                    How do you do?[3]
Ультиматум истек.
                                Уступки?
                                                Не иду.
Фирме Морган
                           должен Крупп
ровно
           три миллиарда
                                      и руп.
Обложить облака!
                                 Начать бои!
Будет добыча —
                              вам пай.
Люди — ваши,
                         расходы —
                                              мои.
Good bye![4]
МОБИЛИЗАЦИЯ
«Смит и сын.
                       Самоговорящий ящик».
Ящик
          министр
                         придвинул быстр.
В раструб трубы,
                              мембране говорящей,
сорок
           секунд
                        бубнил министр.
Сотое авеню.

Еще от автора Владимир Владимирович Маяковский
Флейта- позвоночник

Вначале поэма называлась "Стихи ей". Отдельной книгой вышла в феврале 1916 года. Все дореволюционные издания содержали цензурные изъятия. Купюры были восстановлены только в сборнике "Все сочиненное Владимиром Маяковским" (т.1-2, 1919), где поэма была напечатана под названием "Флейта позвоночника"."За всех вас,которые нравились или нравятся,хранимых иконами у души в пещере,как чашу вина в застольной здравице,подъемлю стихами наполненный череп.".


Баня. Клоп

«Баня» (1929) и «Клоп» (1928) – интереснейшие сатирические пьесы Маяковского. Жанр этих комедий трудно определить – настолько оригинально и естественно в них соседствуют едкая социальная сатира, фантастика и фантасмагория. В причудливых, эксцентричных сюжетах «Бани» и «Клопа» автор в увлекательной и забавной форме обличил ненавистные ему мещанство и лживость, бюрократизм и ханжество. В сборник также вошли поэмы «Люблю», «Про это», «Хорошо!».


Что такое хорошо и что такое плохо (ч/б рисунки)

Что такое хорошо и что такое плохо.Рисунки Алексея Пахомова. 1949 г.


Война и мир

В поэме «Война и мир» (вторая половина заглавия в дореволюционной орфографии писалась через «i» — «Mip», то есть вселенная) необыкновенная широта поэтических ассоциаций, гиперболизм поэтического стиля Маяковского соединяются с осознанием им невиданного размаха социальных противоречий жизни. Место действия поэмы — огромная арена, весь мир, а действующие лица — не только народы и страны, но и вся вселенная. Любовь к человеку, к «живому», противопоставлена в поэме «убийце-победе».


Люблю

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихотворения (1916)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.