Стихотворения, 1923 - [11]

Шарло.

    Спадают

        штаны-гармошки.

Кок.

       Котелочек около кло́ка.

В издевке

    твои

             комарьи ножки,

Европа фраков

             и файфоклоков.

Кино

         заливается щиплемой девкой.

Чарли

           заехал

         какой-то мисс.

Публика, тише!

             Над вами издевка.

Европа —

    оплюйся,

        сядь,

                  уймись.

Чаплин — валяй,

        марай соуса́ми.

Будет:

          не соусом,

        будет:

                  не в фильме.

Забитые встанут,

        забитые сами

метлою

    пройдут

        мировыми милями.

А пока —

    Мишка,

        верти ручку.

Бой! Алло!

Всемирная сенсация.

        Последняя штучка.

Шарло на крыльях.

        Воздушный Шарло.

[1923]

Маяковская галерея

Пуанкаре >*

Мусье!

    Нам

           ваш

         необходим портрет.

На фотографиях

         ни капли сходства нет.

Мусье!

    Вас

           разница в деталях

            да не вгоняет

                  в грусть.

Позируйте!

       Дела?

         Рисую наизусть.

По политике глядя,

Пуанкаре^*

    такой дядя. —

Фигура

    редкостнейшая в мире —

поперек

    себя шире.

Пузо —

    ест до́сыта.

Лысый.

Небольшого роста —

чуть

        больше

        хорошей крысы.

Кожа

          со щек

         свисает,

            как у бульдога.

Бороды нет,

         бородавок много.

Зубы редкие —

         всего два,

но такие,

    что под губой

               умещаются едва.

Физиономия красная,

            пальцы — тоже:

никак

           после войны

         отмыть не может.

Кровью^*

    двадцати миллионов

            и пальцы краснеют,

                     и на

волосенках,

        и на фрачной коре.

Если совесть есть —

         из одного пятна

крови

          совесть Пуанкаре.

С утра

            дела подают ему;

пересматривает бумажки,

            кровавит папки.

Потом

           отдыхает:

         ловит мух

и отрывает

       у мух

         лапки.

Пообрывав

        лапки и ножки,

едет заседать

           в Лигу наций^*.

Вернется —

         паклю

         к хвосту кошки

привяжет,

    зажжет

         и пустит гоняться.

Глядит

    и начинает млеть.

В голове

    мечты растут:

о, если бы

    всей земле

паклю

          привязать

               к хвосту?!

Затем —

    обедает,

         как все люди,

лишь жаркое

         живьем подают на блюде.

Нравится:

    пища пищит!

Ворочает вилкой

         с медленной ленью:

крови вид

    разжигает аппетит

и способствует пищеваренью.

За обедом

    любит

               полакать

молока.

Лакает бидонами, —

            бидоны те

сами

         в рот текут.

Молоко

    берется

         от рурских детей;

молочница —

            генерал Дегут^*.

Пищеварению в лад

переваривая пищу,

любит

           гулять

по дороге к кладбищу.

Если похороны —

         идет сзади,

тихо похихикивает,

         на гроб глядя.

Разулыбавшись так,

Пуанкаре

    любит

         попасть

            под кодак^*.

Утром

    слушает,

         от восторга горя, —

газетчик

    Парижем

         заливается

               в мили:

— «Юманите»^*!

         Пуанкаря

последний портрет^* —

              хохочет

                на могиле! —

От Парижа

       по самый Рур —

смех

        да чавк.

Балагур!

Весельчак!

Пуанкаре

    и искусством заниматься тщится.

Пуанкаре

    любит

               антикварные вещицы.

Вечером

    дает эстетике волю:

орамив золотом,

         глазками ворьими

любуется^*

    траченными молью

Версальским

           и прочими догово́рами.

К ночи

    ищет развлечений потише.

За день

    уморен

         делами тяжкими,

ловит

          по очереди

         своих детишек

и, хохоча

    от удовольствия,

                  сечет подтяжками.

Похлестывая дочку,

         приговаривает

                       меж ржаний:

— Эх,

           быть бы тебе

         Германией,

                  а не Жанной! —

Ночь.

         Не подчиняясь

         обычной рутине —

не ему

            за подушки,

         за одеяла браться, —

Пуанкаре

    соткет^*

         и спит

            в паутине

репараций.

Веселенький персонаж

держит

    в ручках

         мир

                наш.

Примечание.

Мусье,

    не правда ли,

            похож до нити?!

Нет?

        Извините!

Сами виноваты:

         вы же

не представились

         мне

               в мою бытность^*

                  в Париже.

[1923]

Муссолини >*

Куда глаз ни кинем —

газеты

    полны

                именем Муссолиньим.

Для не видевших

         рисую Муссолини^* я.

Точка в точку,

            в линию линия.

Родители Муссолини,

         не пыжьтесь в критике!

Не похож?

    Точнейшая

         копия политики.

У Муссолини

           вид

         ахов. —

Голые конечности,

         черная рубаха^*;

на руках

    и на ногах

         тыщи

кустов

    шерстищи;

руки

         до пяток,

            метут низы.

В общем,

    у Муссолини

            вид шимпанзы.

Лица нет,

    вместо —

         огромный

знак погромный.

Столько ноздрей

         у человека —

              зря!

У Муссолини

           всего

         одна ноздря,

да и та

    разодрана

         пополам ровно

при дележе

        ворованного.

Муссолини

        весь

               в блеске регалий.

Таким

           оружием

              не сразить врага ли?!

Без шпалера^*,

         без шпаги,

            но

              вооружен здо́рово:^*

на боку

    целый

         литр касторовый;

когда

         плеснут

          касторку в рот те,

не повозражаешь

         фашистской

              роте.