Стихотворения 1883-1887 - [10]

1886

«Сегодня в заговор вступили ночь и розы…»

Сегодня в заговор вступили ночь и розы,

И звезды бледные, смеясь, мне говорят:

«Ты, гордый человек, не верующий в грезы,

Зачем пришел ты к нам в душистый темный сад?

За лампою, меж книг, беседуя с друзьями,

Не ты ли сам шутил, оратор молодой,

Над пеньем соловья и глупыми стихами,

Над вздохами любви и девственной луной…

Теперь ты — здесь, меж нас; но где твое бесстрастье?

Безумец, в эту ночь попробуй не любить

И жажду красоты рассудком победить,

Попробуй не мечтать, не тосковать о счастье!

Дитя, ты помнишь ли советы умных книг?

Так смейся же теперь, не веря нашей власти.

Но что с тобой? О чем ты плачешь? Бледный лик

Зачем на грудь твою в отчаянье поник?

Ужель твой гордый ум под жгучим вихрем страсти

Дрожит и зыблется, как сломанный тростник!..»

1887

«Черные сосны на белый песок…»

Черные сосны на белый песок

   Кинули странные тени;

Знойные крылья сложил ветерок,

   Полон задумчивой лени.

Море чуть дышит… В объятьях волны

   Небо таинственно дремлет;

И дуновенью святой тишины

   Сердце усталое внемлет.

1887

«По ночам ветерок не коснется чела…»

По ночам ветерок не коснется чела,

   На балконе свеча не мерцает,

И меж белых гардин темно-синяя мгла

   Тихо первой звезды ожидает.

По утрам открываю окно и гляжу,

   Распустились ли гроздья сирени;

И без дела в полях целый день я брожу,

   Полон кроткой, чарующей лени.

Словно с кем-то живым говорю я в лесах,

   Непонятной тоской опьяненный,

И в моих одиноких безумных мечтах

   Без любви — я живу как влюбленный…

1887

«Ласковый вечер с землею прощался…»

Ласковый вечер с землею прощался,

Лист шелохнуться не смел в ожиданье.

Грохот телеги вдали раздавался…

Звезды, дрожа, выступали в молчанье.

Синее небо — глубоко и странно;

Но не смотри ты в него так пытливо,

Но не ищи в нем разгадки желанной, —

Синее небо, — как гроб, молчаливо.

1887

«Задумчивый Сентябрь роскошно убирает…»

Задумчивый Сентябрь роскошно убирает

Леса, увядшие багряною листвой;

Так мертвое дитя для гроба украшает

Рыдающая мать цветами и парчой.

Гляжу на бледные, лазуревые своды

Безжизненных небес и чувствую в тиши

Согласье тайное измученной души

     И умирающей природы.

1887

«Кроткий вечер тихо угасает…»

Кроткий вечер тихо угасает

И пред смертью ласкою немой

На одно мгновенье примиряет

Небеса с измученной землей.

В просветленной, трогательной дали,

Что неясна, как мечты мои, —

Не печаль, а только след печали,

Не любовь, а только тень любви.

И порой в безжизненном молчанье,

Как из гроба, веет с высоты

Мне в лицо холодное дыханье

Безграничной, мертвой пустоты…

26 августа 1887

На Каме

«В сиянье бледных звезд, как в мертвенных очах…»

В сиянье бледных звезд, как в мертвенных очах —

Неумолимое, холодное бесстрастье;

Последний луч зари чуть брезжит в облаках,

     Как память о минувшем счастье.

Безмолвным сумраком полна душа моя:

Ни страсти, ни любви с их сладостною мукой, —

Все замерло в груди… лишь чувство бытия

     Томит безжизненною скукой.

Сентябрь 1887

«В этот вечер, горячий, немой и томительный…»

В этот вечер, горячий, немой и томительный,

Не кричит коростель на туманных полях;

Знойный воздух в бреду засыпает мучительно,

И болезненной сыростью веет в лесах;

Там растенья поникли с неясной тревогою,

Словно бледные призраки в дымке ночной…

Промелькнет только жаба над мокрой дорогою,

Прогудит только жук на опушке лесной.

В душном мертвенном небе гроза собирается,

И боится природа, и жаждет грозы.

Непонятным предчувствием сердце сжимается

И тоскует, и ждет благодатной слезы…

1887

«Природа говорит мне с царственным презреньем…»

Природа говорит мне с царственным презреньем:

«Уйди, не нарушай гармонии моей!

Твой плач мне надоел, не оскорбляй мученьем

Спокойствия моих лазуревых ночей.

Я все тебе дала — жизнь, молодость, свободу, —

Ты все, ты все отверг с бессмысленной враждой,

И дерзким ропотом ты оскорбил природу,

Ты мать свою забыл — уйди, ты мне чужой!

Иль мало для тебя на небе звезд блестящих,

Немого сумрака в задумчивых лесах,

И чудной музыки в волнах моих шумящих,

И дикой красоты в заоблачных горах?

Я все тебе дала, — и в этом чудном мире

Ты не сумел хоть раз счастливым быть, как все:

Как счастлив зверь в лесу и ласточка в эфире,

И дремлющий цветок в серебряной росе.

Ты радость бытия сомненьем разрушаешь:

Уйди! Ты гадок мне, бессильный и больной…

Пытливым разумом и гордою душой

Ты счастья без меня ищи себе, как знаешь!»

1887

«Здесь, в теплом воздухе, пропитанном смолою…»

Здесь, в теплом воздухе, пропитанном смолою,

Грибов и сырости, и блеклого листа

     Сильнее запах пред грозою,

И нитки паутин над влажною травою

Окрашены пестрей в блестящие цвета,

Томительней пчелы полдневное жужжанье,

Тяжеле аромат от липовых цветов,

И ландышей лесных нежней благоуханье,

И ярче белизна березовых стволов.

Здесь все еще полно неясною тревогой…

Но тени грозные над нивою скользят,

И пыль уже взвилась над знойною дорогой,

И скоро под дождем колосья зашумят.

1887

РОДИНА

Над немым пространством чернозема,

Словно уголь, вырезаны в тверди

Темных изб подгнившая солома,

Старых крыш разобранные жерди.