Стихотворения (1809-1816) - [4]

Пролог окончен; Драма свой почет —

Обычая так повелела сила —

От своего герольда получила;

Теперь он вам привет от сердца шлет;

Хотелось бы поэту, чтоб и вами

Он принят был с открытыми сердцами.

Вот занавес взвивается за мной;

Достоин будь же, Дрюри наш родной,

И прежних дней, и своего народа!

Британцы — наши судьи, вождь — Природа;

Себя мы льстим надеждой угодить,

А вам желаем долго здесь судить.

1812 г.

_{Перевод Н. Холодковского}

Забыть тебя! Забыть тебя!

Забыть тебя! Забыть тебя!

Пусть в огненном потоке лет

Позор преследует тебя,

Томит раскаяния бред!

И мне и мужу своему

Ты будешь памятна вдвойне:

Была ты неверна ему,

И демоном была ты мне.

_{Перевод В. Иванова}

К Времени

О Время! Все несется мимо,

Все мчится на крылах твоих:

Мелькают весны, медлят зимы,

Гоня к могиле всех живых.

Меня ты наделило, Время,

Судьбой нелегкою — а все ж

Гораздо легче жизни бремя,

Когда один его несешь!

Я тяжкой доли не пугаюсь

С тех пор, как обрели покой

Все те, чье сердце, надрываясь,

Делило б горести со мной.

Да будет мир и радость с ними!

А ты рази меня и бей!

Что дашь ты мне и что отнимешь?

Лишь годы, полные скорбей!

Удел мучительный смягчает

Твоей жестокой власти гнет:

Одни счастливцы замечают,

Как твой стремителен полет!

Пусть быстротечности сознанье

Над нами тучею висит:

Оно темнит весны сиянье,

Но скорби ночь не омрачит!

Как ни темно и скорбно было

Вокруг меня — мой ум и взор

Ласкало дальнее светило,

Стихии тьмы наперекор.

Но луч погас — и Время стало

Пустым мельканьем дней и лет:

Я только роль твержу устало,

В которой смысла больше нет!

Но заключительную сцену

И ты не в силах изменить:

Лишь тех, кто нам придет на смену,

Ты будешь мучить и казнить!

И, не страшась жестокой кары,

С усмешкой гнев предвижу твой,

Когда обрушишь ты удары

На хладный камень гробовой!

_{Перевод Т. Гнедич}

Сонет к Дженевре

Ты так бледна и так мила в печали,

Что, если вдруг веселье воспалит

Румянцем розы белые ланит,

Я грубый цвет их вынесу едва ли.

Еще молю, чтоб очи не сверкали,

Не то мой дерзкий взор познает стыд

И, обессилев, робость обнажит,

Как после бури — трепетные дали.

Хотя ресницы душу скрыли тенью,

Ты блещешь грустной нежностью своей,

Как серафим, несущий утешенье,

Но сам далекий от земных скорбей;

И я склоняюсь ниц в благоговенье

И оттого люблю еще сильней.

17 декабря 1813 г.

_{Перевод А. Сергеева}

Подражание португальскому

В кипенье нежности сердечной

Ты «жизнью» друга назвала:

Привет бесценный, если б вечно

Живая молодость цвела!

К могиле все летит стрелою;

И ты, меня лаская вновь,

Зови не «жизнью», а "душою",

Бессмертной, как моя любовь!

_{Перевод И. Козлова}

На посещение принцем-регентом королевского склепа

Клятвопреступники нашли здесь отдых вечный:

Безглавый Карл и Генрих бессердечный.

В их мрачном склепе меж надгробных плит

Король некоронованный стоит,

Кровавый деспот, правящий державой,

Властитель бессердечный и безглавый.

Подобно Карлу, верен он стране,

Подобно Генриху — своей жене.

Напрасна смерть! Бессилен суд небес!

Двойной тиран в Британии воскрес.

Два изверга извергнуты из гроба —

И в регенте соединились оба!

_{Перевод С. Маршака}

Ода к Наполеону Бонапарту

Взвесим прах Ганнибала: много ль окажется фунтов в грозном вожде?

Ювенал

Император Непот был признан сенатом, италийцами и жителями Галлии; его громко славили за нравственные добродетели и за военные дарования; те, кому его правление обещало какие-либо выгоды, пророчески возвещали восстановление всеобщего благополучия… Позорным отречением продлил он свою жизнь лет на пять, которые провел в неопределенном положении полуимператора, полуизгнанника, пока наконец…

Гиббон. История упадка и разрушения Римской империи

I

Все кончено! Вчера венчанный

Владыка, страх царей земных,

Ты нынче — облик безымянный!

Так низко пасть — и быть в живых!

Ты ль это, раздававший троны,

На смерть бросавший легионы?

Один лишь дух с высот таких

Был свергнут божией десницей:

Тот — ложно названный Денницей!

II

Безумец! Ты был бич над теми,

Кто выи пред тобой клонил.

Ослепший в яркой диадеме,

Другим открыть глаза ты мнил!

Ты мог бы одарять богато,

Но всем платил единой платой

За верность: тишиной могил.

Ты доказал нам, что возможно

Тщеславие в душе ничтожной.

III

Благодарим! Пример жестокий!

Он больше значит для веков,

Чем философии уроки,

Чем поученья мудрецов.

Отныне блеск военной власти

Не обольстит людские страсти,

Пал навсегда кумир умов.

Он был как все земные боги:

Из бронзы — лоб, из глины — ноги.

IV

Веселье битв, их пир кровавый,

Громоподобный клич побед,

Меч, скипетр, упоенье славы,

То, чем дышал ты много лет,

Власть, пред которой мир склонился,

С которой гул молвы сроднился, —

Исчезло все, как сон, как бред.

А! Мрачный дух! Что за терзанье.

Твоей душе — воспоминанье!

V

Ты сокрушен, о сокрушитель!

Ты, победитель, побежден!

Бессчетных жизней повелитель

Молить о жизни принужден!

Как пережить позор всесветный?

Ты веришь ли надежде тщетной

Иль только смертью устрашен?

Но — пасть царем иль снесть паденье.

Твой выбор смел до отвращенья!

VI

Грек, разломивший дуб руками,

Расчесть последствий не сумел:

Ствол сжался вновь, сдавил тисками

Того, кто был надменно смел.

К стволу прикован, тщетно звал он…

Лесных зверей добычей стал он…

Таков, и горше, твой удел!

Как он, ты вырваться не можешь,