Стихи - [4]

Пусть продлятся наши дни и дела!

Кто говорит, что я прожил мало?

Больше бабочки, даже вола!

И нас не скоро засыпят землей,

Покатой, ровной, —

Не узнаешь, куда ногами, куда головой!

Мы еще в середине морей

На дереве кораблей.

И по самые корни деревьев достанем —

Не своей рукой, так лопатой своей.

Мы на этой улице так проживем,

Будто еще одно спрятано сердце

У каждого — в доме иль за окном.

Мои товарищи,

Как быть?

Так легко нас утешить зеленью, хлебом.

Но врагу и яблоком не подкупить.

И куда ни пошел бы, я буду с вами.

Всюду слышатся ваши шаги.

(Сколько вам нужно печей с хлебами!

Сколько кожи на сапоги!..)

Так идем же вперед,

Умываясь морями,

Легкие, чистые — и в железной пыли,

Мы —

Своими громкими голосами

Нарушающие тишину земли!

1933

Спекулянту

Посмеемся над менялою старым!

Я ходил на площадь купить плодов,

И чего не наслышался я по базарам:

Брань старух и хрипенье кабанов!

Солнце светит

Над облаком пыли и пуха.

А зачем?

Под ногами чернеет зола,

Так над овощами кричит старуха,

Будто бы их сама родила.

Над веселым укропом, над арбузами

Ты расселся,

Скряга и сквернослов.

И чего бы ты ни коснулся руками —

Все тускнеет,

И слышен звон медяков.

Не щебечут птицы.

Где жизни трепет?

Тут воруют руки и лгут уста!

Тут ремесленник скрипку

Из дерева лепит,

Не оставив ни ветки на ней, ни листа!

Не корми меня виноградом лиловым.

Тут воруют руки и лгут уста!

Я проклятие крикнул бы, если б за словом

Даже кровь хлынула изо рта!

Эй, торгаш!

На вещах — царапины, пятна;

Тут, наверное, листья были, цветы.

Ты их в землю, наверно, втоптал обратно.

Ты, ты, ты!

Если б можно,

Свои умножая доходы, —

Ты бы с дерева, в милой его тени,

Разом листья сорвал бы за долгие годы,

Навсегда оставляя сучья одни!

…Над корзинами слив, арбузов и сала

Кто стоит, презирая труд?

Это ты, мой противник толстый,

Меняла!

Пусть тебе слепцы и калеки поют!

1933, Одесса

Люди СССР

С ними я живу на улице одной,

Где на вывесках, в дыме трубы высокой

Знанье жизни видны, ум веселый

                       мужской.

Эти люди кормили меня, одевали.

В своем доме железную дали кровать.

Научили меня железа и стали

Не бояться,

Как глину, в руках держать.

Эти люди будят меня чуть свет!

Их дыханье всюду проходит, как ветер!

На деревьях, на камнях я вижу след.

Грудью вскормленный и привыкший

                        к труду,

Ваш товарищ,

Куда я без вас пойду?

Наша кровь слилась!

На кого променяю —

На сосну бессловесную? на звезду?

Мы, трудясь, на землю имеем права!

Мы на голой земле пальцем укажем,

Где вырастет какая трава.

Мы идем, мы шумим над крышами мира,

И по нашим следам прорастут стеной

Рожь для силы

И виноград для пира.

(А колючий репейник посажен не мной!)

И оставим мы на земле своей

Не кучки золы, не опавшие листья —

Яркий свет, на море дым кораблей,

Деревья, с которых плоды упадут.

Даже в трубы трубить о себе не станем.

Пусть над нами сами они запоют!

1934

Апрель

Прорубали, строили, сверлили

Черви, ласточки, жуки.

В тепле —

Дождь прошел по слою тонкой пыли,

Прикрепляющий нас к земле.

И из черной потрясенной глуби —

Подымается, идет ко мне,

Охватило весен трудолюбье…

Кровь моя!

Не жить нам в тишине, —

Чтоб земля всей быстрою громадой

Труб дымящихся, горящих глаз.

Площадей, воды солоноватой

К солнцу мимо нас

Не пронеслась…

Что грустить о платьице кисейном!

Если комната моя — что клеть,

Если рук на очаге семейном

Не согрел,

То в травах буду греть.

Пусть по вкусу трав, колосьев рыжих,

Овощей (чем сладостней — тем ближе),

По плодам пускай и по сирени

Путь находят

К моему жилью.

…Ты, видавшая меня в обиде,

                    пораженье, —

И на силу погляди мою!

Пусть не я красив, а зелень полевая:

Насаждай, Вадим, и не тоскуй,

Чтобы, каждый плод с земли снимая,

Мог бы требовать ты поцелуй.

1934

Родине

(Надпись на книге)

Трижды яблоки поспевали.

И, пока я искал слова,

Трижды жатву с полей собирали

И четвертая всходит

Трава.

Но не только сапог каблуками

Я к земле прикасался

И жил

Не с бумагами да пузырьками

Черных, синих и красных чернил!

Но, певец твой, я хлеба и крова

Добивался всегда не стихом,

И умру я в бою

Не от слова,

Материнским клянусь молоком,

Да пройду я веселым шагом,

Ненавистный лжецам и скрягам,

Славя яблоко над землей!

Тонкой красной материи флагом

Защищенный, как толстой стеной.

1935

Слово на пиру

О любви, о силе без печали,

О геройстве пела мне не мать.

Что другие с молоком всосали,

Мне пришлось уже руками брать.

Жилистые, с легкими костями,

Не родились, не умрете вы

На земле широкой

Толстяками —

С шатким сердцем, липкими руками,

С животом превыше головы!

Знаю наши улицы и верю:

В каждом доме можно написать

Кистью легкою над каждой дверью

Саблю, зубчатое колесо, тетрадь.

Мы показываемся над волнами!

Мы в полях видны! Мы на ветру!

Засыпая ввечеру бойцами,

Мы встаем бойцами поутру.

Рослые, —

Зерном, плодами сада,

Флагом мы грозим своим врагам:

Карлики!

Им на деревья надо

Взлезть, чтоб видеть то, что видно

                        нам.

Пусть враги меня не призывают

На обед!

Скажу себе:

— Дружок,

Свиньи окормить тебя желают, —

Чтобы ты и двинуться не мог!

Мне за стол с врагами не садиться:

Что мне хлеб у них? Что молоко?

И, голодный,

Я бы ел, как птица,

Только там, где двигаться легко.

И на площади, и пред собраньем,

И в безлюдии степной травы —

Может быть, я жив одним сознаньем,