Стихи - [24]

Шрифт
Интервал

Год за годом.
Судьбу за судьбой.
Марши,
             фланговые охваты.
Жизнь, помноженная на войну…
Если авторы суховаты,
я прощаю им эту вину.
Было больше у них
не писательского,
а солдатского мастерства.
Оттого и Отчизна
                               жива.
И нужны ли ещё
доказательства?

Взял билет до станции

Взял билет до станции
                                       Первая любовь.
Взял его негаданно.
Шутя.
Невзначай.
Не было попутчиков.
Был дым голубой.
Сигареты кислые.
                               И крепкий чай.
А ещё шаталась
монотонная мгла.
А ещё задумчиво
гудел паровоз…
Там, на этой станции,
                                    вершина была.
Тёплая вершина.
До самых звёзд.
Ты её по имени сейчас не зови,
хоть она осталась —
                                  лицом на зарю…
Встал я у подножия
                                 Первой любви.
Пусть не поднимусь уже —
так посмотрю.
Потянулся к камню
                                  раскалённой рукой.
Голову закинул,
торопясь и дрожа…
А вершины вроде бы
и нет
         никакой.
А она,
            оказывается,
                                  в пол-этажа…
Погоди!
Но, может быть,
                            память слаба?..
Снег слетает мудро.
Широко.
Тяжело.
В слове
             буквы смёрзлись.
Во фразе —
                   слова…
Ах, как замело всё!
Как замело!..
И летел из прошлого
                                    поезд слепой.
Будто в долгий обморок,
в метели
нырял…
Есть такая станция —
Первая любовь.
Там темно и холодно.
                                      Я проверял.

В СОРОК ЧЕТВЕРТОМ

Везёт
           на фронт
                           мальчика
товарищ военный врач.
Мама моя,
мамочка,
не гладь меня,
не плачь!
На мне военная форма —
не гладь меня при других!
На мне военная форма,
на мне
            твои сапоги.
Не плачь!
Мне уже двенадцать,
я взрослый
почти…
Двоятся,
               двоятся,
                              двоятся
рельсовые пути.
В кармане моём документы —
печать войсковая строга.
В кармане моём документы,
по которым
я — сын полка.
Прославленного,
                            гвардейского,
проверенного в огне.
Я еду на фронт.
Я надеюсь,
что браунинг выдадут мне.
Что я в атаке
                      не струшу,
что время моё пришло…
Завидев меня,
старухи
охают тяжело:
"Сыночек…
Солдатик маленький…
Вот ведь
                настали дни…"
Мама моя,
мамочка!
Скорей им всё объясни!
Скажи,
чего это ради
они надо мной ревут?
Зачем
            они меня гладят?
Зачем сыночком
зовут?
И что-то шепчут невнятно,
и тёмный суют калач…
Россия моя,
не надо!
Не гладь меня!
                          И не плачь!
Не гладь меня!
Я просто
будущий сын полка.
И никакого геройства
я не совершил
                         пока!
И даже тебе не ясно,
что у меня впереди…
Двоятся,
               двоятся,
                              двоятся
рельсовые пути.
Поезд идёт размеренно,
раскачиваясь нелепо, —
длинный
и очень медленный
как очередь
за хлебом…

В РИМЕ

Скажи мне,
что ты меня
                     любишь…
Чуть живы
дотошные люди.
Мы рано встаём,
озабоченно-неисправимы,
как будто
                сдаём
историю
древнего
Рима.
Ворочаем
тёмные камни
                         его Колизея,
на прочее
проникновенно глазея.
Листаем
все площади Рима,
                               все улицы…
Устали
от этой возвышенной
                                     участи.
Мы сами
                старинны.
Мы всех Колизеев
                              старинней.
Мы —
          в Риме.
Но я вам сейчас —
не о Риме…
Мы рано встаём,
и заботами
                   каждый
                                  напичкан.
Живём,
будто сами
                   учебники пишем.
Где ветер
                 кочевий
врывается
в отблеск надежды…
Мы пишем
                   учебник.
Готовьте шпаргалки,
студенты!
А лучше поспорьте
с любою страницей,
                                   как с догмой.
Ведь вам это
                      после
продолжить.
Навечно продолжить!..
Пусть учатся
колкие люди,
                       идущие
                                     следом,
всем улицам,
всем громыханьем
                                  и лепетам.
Востокам и западам,
молчаниям
                   и мгновеньям.
Всем заповедям верности вдохновенью.
Пусть учатся ливням
и детскому
                    крику…
Мы —
           в Риме.
Мы бродим по Риму.
Мы в Риме.
Мы —
           старые люди…
Соври мне,
что ты меня любишь.

ИГРАЮТ ГАММЫ

Е.Малинину

За стенкой дальней

играют
       гаммы…
Они
   недавно
звучали в Каннах.
Они упорны,
они бесстрастны.
В них столько
             пота,
что даже страшно.
Об этой странности,
как об открытии,
твердили
        разное
в газетах
критики.
Статьи подробные
понаписали…
Билеты
       проданы
в концертном зале.
Сегодня вечером
весны
     прибавится…
Рояль
доверчиво
вздохнёт под пальцами.
И —
    откровением
за откровенность —
в прикосновении
родится
вечность…
А в зале сядут
ребята
       дельные
пятидесятых
годов
рождения…
Внимают
       нехотя,
глядят загадочно.
Им очень
некогда
волынить
        с гаммами!
Земля заходится.
Она —
рискова.
Чего-то хочется
совсем другого!
Но так,
       чтоб сразу
в разливах
меди
с начальной фразы
пришло
бессмертье!
Земля взлохмачена.
Пыль
     под ногами…
Терпите,
        мальчики!
Играйте
гаммы.

Жалею, жалею девочек

Жалею,
      жалею девочек,
очень смешных

Еще от автора Роберт Иванович Рождественский
210 шагов

«210 шагов» – это поэма о времени, о шагах истории, о бессмертном и незыблемом в ней, Москва, Красная площадь, Мавзолей, люди, свершившие Октябрьскую революцию и отстоявшие ее завоевания, молодежь, комсомольские стройки, торжество советского бытия – вот главные напряженные мысли поэмы, ее главные чувства.От издательства.


Алешкины мысли

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вся жизнь впереди…

Роберт Рождественский среди шестидесятников «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Анненского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, не случайно ведь и в поэзию он ворвался поэмой «Моя любовь».


Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание.


Эхо любви. Стихотворения. Поэмы

Великие стихотворения большого поэта Роберта Рождественского собраны в этой книге как удивительное воплощение подлинной любви к этому прекрасному миру, к Родине, к женщине, к детям, ко всем людям. Звенящий, светлый, кристально ясный мир Роберта Рождественского – естественное проявление его личности, его души, его судьбы. В книге представлены лучшие стихотворения и поэмы автора.


Не надо печалиться, вся жизнь впереди!

Роберт Рождественский (1932–1994) – выдающийся советский переводчик и поэт плеяды «шестидесятников», чьи стихи нашли отклик у народа благодаря своей пульсирующей современности и нравственному пафосу. Тексты Рождественского – это биография целого поколения, его судьба и история, насыщенные разными настроениями, но по-своему прекрасные. В этот сборник включены лучшие стихи, статьи и черновые записи поэта, позволяющие проследить весь путь его становления как литератора, понять, как менялись взгляды и темы его творчества.


Рекомендуем почитать
Мгновения. Мгновения. Мгновения…

Перед вами — сборник гражданской лирики, статей и черновых записей Роберта Рождественского (1932–1994), одного из плеяды «шестидесятников», поэтов «оттепели», переживших свою страну. Стихи расположены в хронологическом порядке, от ранних, наивных клятв пятидесятых («не изменю флагу цвета крови моей») до горьких последних стихов начала девяностых («ты меня в поход не зови, мы и так по пояс в крови»). Составители намеренно не вычеркивали излишне «коммунистические» стихи: на их фоне видно становление поэта, его взросление.


Лучшие стихи

Перед вами – сборник лирики, статей и черновых записей Роберта Рождественского (1932–1994), одного из плеяды «шестидесятников», поэтов «оттепели», переживших свою страну.


Мы долгое эхо друг друга

«Я знала, что многие нам завидуют, еще бы – столько лет вместе. Но если бы они знали, как мы счастливы, нас, наверное, сожгли бы на площади. Каждый день я слышала: „Алка, я тебя люблю!” Я так привыкла к этим словам, что не могу поверить, что никогда (какое слово бесповоротное!) не услышу их снова. Но они звучат в ночи, заставляют меня просыпаться и не оставляют никакой надежды на сон…», – такими словами супруга поэта Алла Киреева предварила настоящий сборник стихов.


Это время

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.