Стихи - [5]

Могший верить и биться,

Той науке никак

Человек обучиться

Не сумел за века.

Это в книгах и в хлебе

И в обычной судьбе.

Чёрт не в пекле, не в небе -

Рядом с Богом в тебе.

Верю в Бога любого

И в любую мечту.

В каждом - чту его Бога,

В каждом - чёрта не чту.

Вся планета больная...

Может, это - навек?

Ничего я не знаю.

Знаю: Я человек.

Памяти Герцена

Баллада об историческом недосыпе

(Жестокий романс по одноимённому произведению В. И. Ленина)

Любовь к Добру разбередила сердце им.

А Герцен спал, не ведая про зло...

Но декабристы разбудили Герцена.

Он недоспал. Отсюда всё пошло.

И, ошалев от их поступка дерзкого,

Он поднял страшный на весь мир трезвон.

Чем разбудил случайно Чернышевского,

Не зная сам, что этим сделал он.

А тот со сна, имея нервы слабые,

Стал к топору Россию призывать,-

Чем потревожил крепкий сон Желябова,

А тот Перовской не дал всласть поспать.

И захотелось тут же с кем-то драться им,

Идти в народ и не страшиться дыб.

Так началась в России конспирация:

Большое дело - долгий недосып.

Был царь убит, но мир не зажил заново.

Желябов пал, уснул несладким сном.

Но перед этим побудил Плеханова,

Чтоб тот пошел совсем другим путем.

Всё обойтись могло с теченьем времени.

В порядок мог втянуться русский быт...

Какая сука разбудила Ленина?

Кому мешало, что ребёнок спит?

На тот вопрос ответа нету точного.

Который год мы ищем зря его...

Три составные части - три источника

Не проясняют здесь нам ничего.

Да он и сам не знал, пожалуй, этого,

Хоть мести в нем запас не иссякал.

Хоть тот вопрос научно он исследовал,-

Лет пятьдесят виновного искал.

То в «Бунде», то в кадетах... Не найдутся ли

Хоть там следы. И в неудаче зол,

Он сразу всем устроил революцию,

Чтоб ни один от кары не ушел.

И с песней шли к Голгофам под знамёнами

Отцы за ним, - как в сладкое житьё...

Пусть нам простятся морды полусонные,

Мы дети тех, кто недоспал свое.

Мы спать хотим... И никуда не деться нам

От жажды сна и жажды всех судить...

Ах, декабристы!.. Не будите Герцена!..

Нельзя в России никого будить.

Поэма греха

Мы живём, зажатые железной клятвой.

За неё на крест, и пулями чешите.

Это, чтобы в мире - без Россий, без Латвий

Жить единым человечьим общежитьем.

В.Маяковский. Товарищу Нетте

И дружеский резец

Не начертал над русскою могилой

Слов несколько на языке родном.

А.Пушкин 19 октября

Прельщались в детстве мы железной клятвой -

Жить общежитьем - без Россий, без Латвий.

Об этой клятве все тогда трубили,

Но мы верны ей и позднее были,

Когда - мы это тактикой считали, -

Трубить об этом, в общем, перестали.

Мы проверяли верность этой клятвой...

...А нам и дела не было до Латвий.

Что значило для нас на фоне Цели,

Что Латвия живёт и в самом деле,

Что ей чужды все наши упованья,

Но слишком сладок миг существованья -

Вне Ордена, вне Ганзы, вне России,

Считай, за всю историю впервые.

И что её, вкусившую начало,

Судьба исчезнуть вовсе не прельщала.

Наоборот - как долг велит Державе,

Она искала подтвержденья в славе

И памятники ставила в столице

Тем, кто помог ей от врагов отбиться, -

Чтоб жить без нас, без дури вдохновенной,

Жить, не страшась судьбы обыкновенной, -

Кадя, как люди, из приличья Марсу:

Без бранной славы что за государство!

Пусть кто другой, а мы судить не можем,

Велик ли в том размах или ничтожен.

Что ведаем в своем упорстве диком

Мы о величье? - Грех наш был великим.

Да, грех... И наш - хоть мы всегда роптали.

Но понимали ль мы, о чем мечтали?

Вот Латвия. Мы - здесь. Мечты - не всуе...

Что ж, грустный, Братским кладбищем брожу я.

...На серых плитах - имена и даты.

Тишь. Спят в строю латышские солдаты,

Носившие в бою Ненаше знамя,

Погибшие, возможно, в схватках с нами.

...Они - молчат, - я - надписи читаю.

Здесь - всё другое, здесь - страна другая.

Здесь - занята, как встарь, сама собою,

Она упрямо чтит своих героев.

Вокруг на плитах имена убитых,

Что ж нет имен на некоторых плитах?

Они - пусты. Их вид предельно гладок.

Поверхность - стёрта... Наведен порядок

И в царстве мёртвых... Спавший под плитою,

Как оказалось, памяти не стоит.

Он к нам до смерти относился худо,

И как бы депортирован отсюда.

Всё это - Сталин... Все упрёки - мимо.

Но кем мы сами были? Что несли мы?

Что отняли у всех? И что им дали?

И кем бы стали, если бы не Сталин?

И без него - чем, кроме дальней Цели,

Мы сами в жизни дорожить умели?

И как мы сами жили в эти годы,

Когда он депортировал народы?..

...Что в этом «Мы!»? Намёк ли на Идею,

С которой чем честней мы, тем грешнее?

Наверно, - так. Но сам не знаю, прав ли?

Кто был честней, тот был от дел отставлен.

И всё же - «Мы»!.. Все! - кто сложней, кто проще.

Был общим страх у нас и грех был общим.

«Мы» - это мы... Пустая злая сила,

В которую судьба нас всех сплотила.

Мы - жизнь творим. Нам суд ничей не страшен,

Плевать, что это кладбище - не Наше.

Оно - мемориал, и он - освоен:

Обязан каждый памятник, как воин,

Служить лишь Нам. Лишь Мы одни по праву

Наследники любой геройской славы,

«Мы» - это мы... Лежит плита над мёртвым,

И на плите цветок, хоть имя стёрто.

Знать, кто-то здесь бывает временами,

Кому плита без букв - не просто камень,

И кто глазами строгими своими

Читает вновь на ней всё то же имя, -

Знакомое ему, а нам чужое...

Кто в снах тяжёлых видит нас с тобою