Стихи - [4]

И в мышцы превращать на шеях жир,

И воспевать их теплые покои,

Их одеяла, ночники и жен их,

Спокойных, как голландские коровы;

Доказывать, как будто эти люди,

Ловцы омаров и ткачи шелков,

Живут без кашля и не тонут в море.

Что выведет из сытого блаженства?!

Сам каждый за себя. Ничто не тронет.

Икар погибнет — и никто не бросит

И взгляда на те вспененные волны,

Где жалобно, мучительно и гордо

Вдруг сломанное вскинулось крыло.

Что им до взлетов и до грез высоких,

До мужества, горенья за свободу?

Они свой зоб набьют — и под перину.

Страна лентяев!

На траве густой,

Под деревом, взрастившим вместо яблок

На толстых ветках даже колбасу,

Что капает с концов прозрачным жиром,

Взрастившим с требухою пирожки, —

Спят люди мертвым сном и в ус не дуют.

Спит воин, головою меч прикрывший,

Чиновник спит, разинув рот слюнявый,

Крестьянин спит, забыв свое цепильно.

Откуда-то к лентяям из кустов

Идет яичница на тонких ножках.

От черной раскаленной сковородки

Парок благонамеренный курится,

И остается только ртом почавкать.

А делать что ж еще?

Вкушать съестное

Закон ведь никому не запрещает,

Раз деньги есть.

Мужицкий Брейгель бредит.

Кто вы такие? Как назвать вас, люди?

Куда страна, да с вами, забредет?

Слепые! Мертвые! Они идут,

Держась рукою за плечо передних,

И их ведет слепой. И прямо в яму

Он падает.

А задние не видят,

По-прежнему застыло на их лицах

Самодовольное по-свински чванство.

Что ж просчитался ты, мужицкий Брейгель?

Швыряй в лицо им горькие полотна,

Дразни, как бугая, платком их красным,

Показывай слепцам конец Икара, —

Они ведь все равно не осознают.

Возможно, лишь потомки?

Пророк Иероним Босх [3]

Н. М. Молевой

«Внимание! Всем! Внимание!

Опасность от атомных взрывов.

Упрячьте детей!

Упрячьте ученых и книги!

Упрячьте в подвал партитуры

Бетховена и Гуно!

Упрячьте картины Босха:

Он знал ведь об этом давно».

Странный, странный творец!

В сумраке средневековья

Сидел он перед мольбертом,

Взор к бликам свечи прикован.

Тень по углам квартиры,

Тени по краскам бегут,

Тень над родиной милой,

Мрачные тени в мозгу.

Испанцы край захватили,

Сжигали людей — не жаль им,

Жить никому не давали,

Рабом только быть — разрешали.

Малые плакали дети,

На ноже умирали.

Художник не мог смеяться —

Правду в душе не украли.

И вот в груди у такого

Не сердце, а головешка,

У Иеронима Босха

Угасла даже усмешка.

Он видел, что души отвергнутых

Не сталь, а безвольный воск,

И пророчил гений людям,

Ты, Иероним Босх,

Своей неуемной фантазией

Вызывал безобразных созданий...

Сквозь трещины на полотнах

Слышатся звуки рыданий.

Мертвые птицы летают,

Пылают живые кусты,

Чудовища с клювами грифов

Режут себе животы.

У одних без ног голова,

У других под задом колени.

Мечутся меж пожаров

Безмолвные голые тени.

Сквозь дымные и сквозь красные,

Сквозь пепельные цвета

Танки скрежещут мощные —

Тогда ведь не было так.

Мог ли тогда он предвидеть,

Что после ста поколений

Вновь наяву восстанут

Чудовища тех представлений?

Что будут в геройстве люди

Вскакивать на накат

И под ноги им бросаться

С целой связкой гранат.

Вы, с душой восковою,

Кошмары с цепей спустили,

Вы над росной землею

Смерти грибы взрастили...

Давно пророчил такое

Босха тревожный мозг.

И все же не знал одного ты,

Пророк Иероним Босх.

Мысли людей изведав,

Море изведав и сушу,

Не мог ты думать, что в мире

Стальные вырастут души,

Что на всех алчных и лживых

Поднимется их рука

И вытряхнет их из кожи,

Как клубень гнилой из мешка.

«Внимание! Всем! Внимание!

Взрывов уж впредь не будет!

Несите скульптуры и книги!

Так пойте и смейтесь, все люди!

Несите детей сонливых

Под солнечных звуков прибой!

Несите картины Босха!

Отбой! Вечный отбой!»

Чюрленис

В. И. Бараускене

Как тебя заслонить от безумных ударов,

Как тебя сохранить в вечной битве со злом,

Ты, Земля, ты, седой одуванчика шарик

Под безжалостным ветром, под совиным крылом.

Не дрожи, не дрожи, ну не надо, Земля моя,

Ведь навеки рассеешься в бездне веков,

Облетишь от атома, вспышек рекламы,

От продажного лязга печатных станков.

От того, что без знания зла и невзгоды,

Как туман равнодушный с теплых лугов,

Как азийская лава, проплывают народы,

В стороне оставляя безучастных богов.

Вот, вот-вот, словно жертва солнцу умершему,

Как в погасшую печку спускается гроб...

И все дальше смертных факелов перлы,

И все ближе к вечному мраку народ.

И как только любовь там умрет несчастная,

Сбросят звуки и колеры под откос, —

Без пространства и времени треснет на части,

Остановится колокол в лютый мороз.

И в господстве той тьмы и хаоса этого,

Без морей, без улыбок, без солнца-листа,

Я вздеваю ладони над миром без света,

Как глашатай, кричу:

«Светоносный, восстань!»

Не хочу! —

И вздымаются блики спокойные.

Заклинаю! —

И вот над безбрежьем земли,

Над прозрачными, словно родник, колокольнями,

В звонком небе, как тучки, летят корабли.

Мир вам всем! —

И становятся страшные воды,

И — минуту назад как предвестник беды —

Океан живой, подарив погоду,

Сторожит одуванчик на кромке воды.

Будет так! —

И залог того в солнце и зорях,

Да в любви и мужестве, в свете листвы,

В синих замках форели — литовских озерах —

И в бездонных зеницах у женщин Литвы.

Глухой гений

Гойя

Чудовищ сон ума рождает,

И властвуют они над ним,

И воздух криком заполняют,

Визжат, бросаются все в дым.

Беснуется мой мозг от визга