Стихи - [9]
В шкуру зеленую запросто влез
И поклянусь, что в прилаженном сидоре
Не уместился маршальский жезл.
После учился под Ленинградом,
Вышел с грехом пополам лейтенантом.
Ротный не выдал, бог сохранил
И не закинул на Сахалин.
Пьянствовал. Резался в карты безбожно,
Как первосортное офицерье...
А на востоке армянский сапожник
Взял ненадежное сердце твое.
Все получилось счастливо! Лишь в книжке,
Да не во всякой! — случается так.
Парень сперва удостоен был «вышки»,
Но заменили на «четвертак».
А просидел чуть побольше «червонца».
Умер наш Сталин, зашло наше солнце.
Коллегиальности благодаря
Пораскрывали тогда лагеря.
И за спиной твоего армянина
Жизнь твоя стала — сплошная малина,
И наплевать на медвежью глушь...
Шил он изящную обувь. А обувь
В этой глуши разыщи-ка, попробуй!
Вот и срывали правильный куш.
...Дальше рассказывать долго и нудно.
В общем, и вы, как подобные все,
Перекантованы были из тундры
Прямо на Боровское шоссе.
...Хвалишь теперь все, что свыше услышишь,
Слова тебе поперек не скажи.
Без рассуждений и без излишеств
Перекореживаешь этажи.
Мне говоришь, что живу я оплошно
И ничего не сумею уже.
Дескать, в душе я бездушный сапожник,
А твой супруг — тот художник в душе.
Я снисхожу к твоим жалобным фразам,
Не пререкаюсь, не спорю с тобой:
Старым, изрядно затянутым фарсом
Мне представляется наша любовь.
...Есть у поэтов надежное средство:
Не напивайся и не блажи.
Хочется что-нибудь вынуть из сердца —
Сядь и об этом всерьез напиши.
Думал от холода душу избавить,
Думал работать без дураков,
Думал отмыть безнадежную память
От неприкаянных странных духов
И написал...
30—31 марта 1958.
ЧИСТЫЙ ЛИСТ
Запросто, спроста,
С самого начала,
С чистого листа,
Будто прожил мало,
Заново начну
Исповедь и сразу
Прошлое смахну,
Как княжну с баркаса.
Повторенье — сплошь
Прописи и басни,
А они, как ложь,
Для души опасны.
Лучше уж в бреду,
Позабыв о плане,
Сходу поведу
Самораспинанье.
Ужас — не успеть —
Больше не колышет...
Все, что нужно, смерть
За меня допишет.
1999—2001
ЗАЧЕМ
Зачем луна тревожит меня
И не дает уснуть?
А ночь зачем прекраснее дня,
Хотя с нее толку чуть?..
Зачем такое в ней колдовство,
Что сумрак света милей?
Зачем, когда не слышат его,
Безумствует соловей?
Зачем вода, и земля, и высь
Спасают одних себя?
Зачем единый утрачен смысл
И каждый себе судья?
Не оттого ли который век
Беспомощно одинок
И Бога отторгнувший человек
И человека — Бог?
ТОЛСТОВСКАЯ ДРОБЬ
Знаменатель — самомнение,
А числитель — содержание.
Станешь единицы менее,
Ширя самообожание.
Быдло жаждет небожителя,
А точнее — подражателя,
Позабывши о числителе,
Тащится от знаменателя.
Но отменные читатели,
Страстотерпцы и мыслители,
Презирают знаменатели
И приветствуют числители.
Ибо жизнь отнюдь не плоская
И столетием проверено,
Что, покуда дробь толстовская
Действует, не все потеряно.
ЗООПАРК
Зоопарк. Второе ноября.
Знойким утром, вовсе не в запарке.
Зря, а может, все-таки не зря,
Как нам жить, решали в зоопарке.
Мне удача, если я с тобой,
А тебе желаннеее разлука.
Для меня ты — счастье и любовь.
Для тебя я — хаос и разруха.
И за все, за тридцать восемь лет,
Неизменно с осени до лета,
Был тобою вволю обогрет,
Мною ты была не обогрета.
Почему я жил не по уму,
Мог, казалось, много быть умнее...
Скоро дезертирую, помру,
Ничего другого не умею.
И ты вспомнишь, ветер-маловер
Растолкал деревья, как качели,
Звери ждали посреди вольер,
Будто навсегда окоченели...
2001
ОБЕЩАНИЕ
Зря ты в тревоге и в горести,
Словно бы вся не со мной...
Помни, достанет мне совести
Не отправляться зимой.
Почва на той территории
Даже кайлу тяжела,
А не могу в крематории:
Там как на юге жара.
Помни, в тебе столько смелости,
Сколько во всех вместе нет,
И без какой-нибудь мелочи
Веришь ты мне тридцать лет.
Я обещал тебе некогда,
Что не оставлю одну.
Деться от этого некуда,
Сделаю, не обману.
1988
ИГРА
И снова кто кого!
О, Господи, как тошно!
Сегодня тот побит, а этот знаменит
И на короткий срок победою, как должно,
Он рейтинг сохранит и нервы укрепит.
Везде идет она — по правилам, без правил —
Постыдная игра, рассудку вопреки…
Как будто новый век от жизни нас избавил,
И больше нет людей, и всюду игроки.
ЗАБВЕНИЕ
И ты и я обижены судьбой
И, значит, квиты...
Давным-давно я позабыт тобой,
Ты мной забыта.
Когда теперь гляжу за толщу лет,
Которых сорок,
Мой взор как будто в пелену одет,
Совсем не зорок.
Там все вдали под гнетом темноты,
Там все уныло,
Хотя тебя любил и вроде ты
Меня любила.
Друг с другом не связало нас узлом
Пришла разлука...
И вот на улице не узнаем
Уже друг друга.
Да как же так? Зачем и почему?
Что с нами сталось?
А ничего... Есть этому всему
Названье — старость.
А в старости — все годы позади
И эти — сорок,
И не поверить, что свербил в груди
Любви осколок.
Так напрочь зарастает всякий след
Обиды ранней,
Что никаких таких в помине нет
Воспоминаний.
1986
ДЕРЕВЬЯ
...дерево пою...
О.Мандельштам
Из даров Господних
Прочно и давно
Сердцу соприродно
Дерево одно.
В листьях или в хвое —
Хоть пилил-строгал —
Обожал живое,
А не матерьял.
Может быть, и звери
Хороши, но всё ж
Нету им доверья,
Ибо с ними схож.
Но зато деревья
В центре и в глуши,
Дарят удивленье
И восторг души.
Ни сосны, ни клена
Тайны не постиг,
Потому влюбленно
И гляжу на них.
2001
АРИТМИЯ
Изволнуешься, мамма миа!
Ливнем с лысины лупит пот,
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман «Демобилизация» (1971) напечатан на Западе по-русски (1976), по-немецки (1982) и в России (1990) — обширное, несколько просевшее под тяжестью фактуры повествование, где много лиц, сцен, подробностей и мыслей, и всё это как бы разливается вширь, по поверхности памяти, имея целью не столько разрешение вопросов, сколько воссоздание реальности, вопросами засевшей в сознании. Это именно «путешествие в хаос».Время действия — переходное, смутное: поздняя зима, ранняя весна 1954. Сталина уже год как нет, но портреты еще висят, и система еще не пошатнулась, только ослабла хватка; вместо стальной руки чувствуется сверху то ли неуверенность, то ли лукавая потачка.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Первая повесть Владимира Корнилова «Без рук, без ног» (1965) — о том, как три летних дня 1945 переворачивают жизнь московского подростка, доводя его до попытки самоубийстваПовесть была сразу отвергнута редакцией «Нового мира» и была опубликована в 1974–75 в легендарном журнале Владимира Максимова «Континент» и переведена на ряд иностранных языков.
Повесть «Девочки и дамочки», — это пронзительнейшая вещь, обнаженная правда о войне.Повествование о рытье окопов в 1941 году под Москвой мобилизованными женщинами — второе прозаическое произведение писателя. Повесть была написана в октябре 1968 года, долго кочевала по разным советским журналам, в декабре 1971 года была даже набрана, но — сразу же, по неизвестным причинам, набор рассыпали.«Девочки и дамочки» впервые были напечатаны в журнале «Грани» (№ 94, 1974)