Стихи - [4]

Почему — не пойму,

Что отрада ждет в тереме,

А точней — в терему.

* * *

В стране банкротов и воров

Ни жизнь не защитишь, ни кров

И малышню, и молодежь

От лжи и бездны не спасешь.

Страна господ, страна бомжей,

Страна всеслышащих ушей,

Осатанев от мин и бомб,

Не хочет побороть апломб.

ДОЛГОЛЕТИЕ

В этом веке я не помру.

Так ли, этак — упрямо, тупо

Дотащусь, но зато ему

Своего не подсуну трупа.

Двадцать первый — насквозь чужой,

С крематорием чем-то схожий...

Не приемля его душой,

Подарю ему кости с кожей.

От недоли хоть волком вой,

Только все-таки жить охота.

Потому доползти позволь

До две тыщи первого года.

Мне бессмертье не по плечу,

Потому и шепчу с надсадом:

— Пожалей меня — не хочу,

Не могу помирать в двадцатом.

Выдай крови и выдай сил,

Долголетия выдай, донор!..

Все равно я все упустил,

Все равно молодым не помер.

1973

АННЕ АХМАТОВОЙ

Ваши строки невесёлые,

Как российская тщета,

Но отчаянно высокие,

Как молитва и мечта,

Отмывали душу дочиста,

Уводя от суеты

Благородством одиночества

И величием беды.

Потому-то в первой юности,

Только-только их прочёл —

Вслед, не думая об участи,

Заколдованный пошёл.

Век дороги не прокладывал,

Не проглядывалась мгла.

Бога не было. Ахматова

На земле тогда была.

1961

МЭТР

Весь в пятнах и в морщинах

И лысый, как скелет,

Жеребчиком мышиным

Резвился тридцать лет.

И много было шуму

Совсем из ничего,

Хотя, похоже, к шуту

Истлело естество,

Ни чувства и ни чуда! —

Ну, разве что слегка...

Однако, жил покуда,

Игра вовсю влекла.

Но лед его мистерий

Не вдохновлял меня,

И не был в подмастерьях

Я у него ни дня.

2001

* * *

...И загадку жизни моей.

А. Ахматова

Взыскующему — исполать! —

Недолго ведь страху поддаться...

Себя невозможно понять,

Однако не грех — попытаться.

Тогда-то твой смысл или суть —

Чтоб взыск не остался впустую —

Откроются лишь на чуть-чуть —

Не больше, чем долю шестую...

Ты хочешь себя разгадать?

Но круглую эту загадку,

Куда тяжелей раскатать,

Чем, скажем, солдатскую скатку.

Зачем-то запретна она,

Кощеева эта сверхтайна...

Посмотришь — совсем не страшна,

А всё же для многих — летальна.

2000

ДОЖДЬ ОБЫЧНЫЙ

Вновь дождь: у бога неполадки...

Я мок в окопе и в палатке —

Не на войне, а малость позже,

Поскольку дождь тогда был тоже.

И снова он по окнам лупит,

Как будто он кого-то любит,

А вот ему не открывают,

И он чечетку отрывает.

...Он все такой же забияка,

Хотя лет тридцать не без гака

Прошло с окопа и палатки,

А он опять в большом порядке!

Осенний, летний или вешний,

Он все равно какой-то вечный,

А я, хоть лезу вон из кожи,

Здесь только гость или прохожий.

1986

* * *

Вольная поэзия России,

Я тобой держался, сколько мог,

В боксах интенсивной терапии,

Из которой выдворяют в морг.

С маетою сердце не справлялось,

Но попеременно утешал

Тютчева и Лермонтова хаос,

Баратынского холодный жар.

Слава Богу, не ослабла память

Для твоих стихов и для поэм,

Оттого ни слова не добавить —

Я тебе давно обязан всем.

Ты нисколько не литература,

Ты — моя награда и беда:

Темперамент и температура

У тебя зашкалена всегда.

Ты меня наставила толково,

Чтоб не опасался неудач

И с порога отвергал такого,

Кто не холоден и не горяч.

1997

ПЛАТФОРМА 126-го КМ

Времена напористы

Свыше всякой нормы.

...Ожидаю поезда

У лесной платформы.

Времена напористы,

Но отнюдь не скверны...

Ожидаю поезда,

Утишаю нервы.

Было всяких вывертов

Больше, чем донельзя...

Ноги в джинсах вытертых

Вытянул на рельсы.

Были силы вынести

Бед чередованье,

Так что в неподвижности

Есть очарованье.

Дел — вагон с тележкою,

Что ж не беспокоюсь?

Отчего блаженствую,

Ожидая поезд,

И в начале августа

Таю от соблазна

Крикнуть вроде Фауста:

«Стой, ведь ты прекрасно!»?

Шевельнуться боязно —

Поврежу вдруг лесу...

Ожидаю поезда,

Нужен до зарезу.

1987—1988

СЫЗНОВА...

Все острия и бездны,

Бездны и острия

Стали мне нелюбезны,

Постарел для них я.

Мне б не стихи, а песни,

Что-нибудь из старья.

...Но снова тянет в бездны

Или на острия.

БЛОК

Все рейтинги я отверг,

Какой в них и толк, и прок?..

Двадцатый окончен век,

И первый поэт в нем — Блок.

Метели, гибель и мрак

И воля влекла его,

И появлялось так

Гармонии вещество.

Овладевали им

То Сатана, то Бог,

Однако неукротим

Остался несчастный Блок.

Вселенский не поднял ор,

Когда именье сожгли.

И голоден, проклят, хвор,

Не бросил родной земли.

Завистниц был целый полк,

Завистников — два полка...

И все-таки только Блок

Поднялся под облака.

1999

СТЫД

Вырос я едва-едва,

Замаячило

Мне занятие — лафа —

Не бей лежачего.

Целый век себе лежи

Нога на ногу

По велению души,

Вроде пьяного.

Паста вверх не лезет из

Ручки шариковой —

С карандашиком возись,

Звук нашаривай.

И на сердце нет греха —

Сожаления,

И идет себе стиха

Сочинение.

Но сегодня мне впервой

Стало совестно,

И зачем-то сам с собой

Начал ссориться.

Понял, бедный, что лишь груши

Околачиваю

И доверчивые души

Околпачиваю.

1988

* * *

Где малина, там крапива,

Будто изуверство...

Всю мне юность отравило

Двух кустов соседство.

Без крапивы нет малины,

Жить не могут розно,

И одна к другой манила,

Чтоб обжечь нарочно.

Разум был не в силах вынесть

И считал дремотно:

Либо здесь несправедливость,

Либо грех просмотра.

Лишь внезапно, через годы,

Словно в пароксизме,

Понял замысел природы,

Отраженный в жизни.

И малина, и крапива,

И витье их веток

Дух и душу укрепило,

Жаль, что напоследок.

1988

ГЕРОИ

Герои устали.