стихи - [14]

то ли хочет, то ли плачет

но о чем

ни о чем.

2002/01/16

мартышка

весной обостряется истеричность –

кусаю губы, курю до кашля.

в метро успокаиваюсь фабричной

девчонкой-бабой (кармен-алкашкой).

и этих букетиков многоликость –

насмешка марта над женским полом...

шатаюсь без дела, порог олимпа

терзаю, полубосая-полу-

каблучная. это представить просто:

каблук с набойкой – из легкой пятки

растет. так сапожник исполнил просьбу

слепить обувку. так ангел пьяный

шагает по небу, швыряя тучи

ступнями плотно ушедшими в осень.

он помнит как раньше бывал летучим,

а это много больней, чем вовсе

не знать полета. банально-жалок

его прозрачный профиль на фоне

портьер... я что-то в себе нажала

и звук исчез.

2002/03/12

влюбовь

глаза разбиваются о весеннее

и пляшут джигу в прозрачном мареве.

мартовской кошкой вопит о семени

каждая жила природы-матери.

мне пьяно от жидкого электричества

твоих недомолвок... а воздух бешено

терзает ноздрю, и хочется стричь его

косички тяжелые. русо-бежевый

солнца обрывок на подоконнике

кромсают, как хлеб, сослуживцы... кажется

никто не наестся, случатся колики

от перееданья весны. для каждого

лекарством – любовные перепалочки:

паленым пахнуть – не то, что жареным!

и под руку бродят по марту парочки,

и топчут март, и по-женски мне жаль его...

2002/03/12

стопы

ты вырываешь из горла шепот;

я выбираю крик.

чтобы чулок отношений штопать –

руку держи внутри.

пальцами чувствуй как нитки стерты

от долгих прогулок по углям и стеклам;

как рвется при каждом шажочке шов

от кесарева. большой

и болезненный, сколько бы время не ело

мое, потерявшее тело, тело.

мое, потерявшее пыл, тепло

и лоск потерявший – лоб.

2002/03/12

мат

я не стану двигать вперед эпоху,

если мне не заплатят. и это – честно.

кроме денег эпохе заметно по хуй

все. и меня всерьез беспокоит чем за-

платить за лекарства, которых надо

много: бабушка, видишь ли, вянет-тлеет.

а еще мне хочется винограда.

и босыми пятками по аллее.

2002/03/14

сыробуроманиловое

от записки в глазах – рябь.

электронной латиницы ртуть

с жидким запахом октября

почему-то застряла тут.

как в ботинке камушек, как

заусеночка на большом.

откровенно горит щека:

поминай меня лихом. шелк

электронных твоих фраз

намотаю на пальчик. как?

как получится. как раз –

и запуталась. в женихах.

2002/03/19

дэйданс

я раньше любила – как пахнет мама;

и тосковала по ней до визга.

трясусь в прохладном трамвае марта,

на зыбком поручне птицей висну.

я не привыкла к москве. и это

диагноз тихой периферии.

ну, нате строчку (толкаю enter):

перины, рифы, ревмиры, риги...

...регаты, ривкины, ревматизмы,

ребята с фигами по карманам...

на зыбком поручне птицей висну,

а крыльев мало и корма мало,

и крошки солнечные с бордюра

сметает дворник тугой метелкой.

я раньше многих любила. дура

была. а стала обычной теткой.

2002/03/19

завтрак

забавно: раз не накрасишь рот,

и сразу спрашивают – больна?

ребенком теплых чужих широт

небо валится в пальцы нам.

сахарное, черт подери,

а раскусишь – по нёбу лед...,

но другого способа – что внутри? –

я еще не усвоила.

2002/03/20

по целуй

память ласковей песка:

завитки твоих истерик

льнут покорно, мягко стелют –

жалко бить, но жестко спать

на тебе. твой бледный рот

пахнет обморочным зноем,

выбирая имя «зоя»...

я люблю его нутро,

чуть поджаренное криком,

чуть понеженное мной,

теплое, как воздух крита

золотой и жестяной.

пьяное от саперави,

от слюны другого рта...

так целуются пираньи:

жжет гортань.

2002/03/28

пяточка 29.03

еще немного – я стану влюбляться в утра,

в прожорливый запах кофе, в плач младенца соседки,

в выстрелы солнца по окнам, в удары метлы по урнам,

которые чистит выносливый дворник, во всех их

звенящие писки. в ворчанье мамы за стенкой,

в твои полусонные бредни, в мои кошмары.

и снова, черт подери, в плач младенца соседки,

и, знаешь, наверное, в сладенький запах шмали.

я буду влюбляться в женщин, в мужчин и даже

в мобильный звонок за которым живет твой уставший голос;

в меня непокинувших – раз, и – два – в меня покидавших,

но после вернувшихся – три. в откровенно-порнушно-голый

лес, недовесенний. и этим особенно мерзкий

мне, урбанистически-гибкой даже на шпильках.

и, все же влюблюсь в гостиничный одноместный

с видом на небо.

2002/03/29

мат2

я безусловно нарасхват:

курили, пели, танцевали...

одышливо ебет москва

раскрытый рот провинциальный.

мой третий год столичных благ =

дрессура в точке совершенства.

так каждой бляди сладок блат,

как мне – иллюзия ижевска:

дурацкий заводской пейзаж

с осколком дыма на багете.

я выйду вон. я выйду замуж.

пойдут пеленки, сопли, дети,

любовники. и даже – дамы

легко сразятся на дуэли

из-за меня. не ожидала?

прости. зверею. надоели

рабочие часы разлуки –

я кожей помню твой подшерсток.

смешно разглядывать под лупой

пейзаж дурацкого ижевска.

2002/04/02

после

сердце на сотни ударов рваное –

горстью бери, рассовывай по карманам его;

разбрасывай, как монетки туристы, в воду...

да, и прости, что я так долго вою.

никак не могу успокоиться – нервы

шалят, шалавы. потому что весна? наверное.

коньяк тает на языке, разламывается в жилах

на утренние истерики. ты не заслужила их.

самострелом – в висок: пах! глупые, юные

мальчики мрут. их ладошки собой убаюкивают

женщины в черном, весенним горем намазанные

иконоподобно. недолюбленные, недоласканные