Стихи и эссе - [22]

Сошлась на время духовная и мирская власть

Мирить вечность со временем и класть

Камень в основу здания брака. К вящему

Удовольствию продажного человечества в эти дни

В городе, переполненном шпионами, гудящему.

Двери захлопнулись наконец; сообщено, что вердикт готов

И найдены формулировки, основа спасения,

Навсегда и, что истинные отношения

Между Агапе и Эросом определены.

Горожане вывесили флаги в знак примирения,

Мужики танцевали и жарили на улицах быков.

Когда все разошлись, примчались с новостями четыре гонца:

"Враждебные племена движутся у Западных границ,

На Востоке Девой зачатый сын снова идет в мир сей,

Южные порты кишат евреями, не в предверьи ль конца?

В Северных провинциях обмануты люди

Тем, кто заявляет, что десять звезд, а не семь."

И кто увенчал городского совета гранит

Озлобленным криком стариков, уставших уже совсем:

— Postrernun Sanctus Spirifus effudit?

РАЗДЕЛ [145]

Беспристрастный, по крайней мере, он достиг своей цели,

Страны, которую он был послан разделить, не видя доселе,

Где два фанатичных народа стали врагами.

С разными своими диетами и несовместимыми богами.

"Время, — напутствовали его в Лондоне, — не ждет. После всех раздоров

Слишком поздно для взаимного перемирия или разумных переговоров.

Единственное решение теперь лежит в разделе.

Вице-король думает, как вы увидите из его послания,

Тем лучше будет, чем меньше Вас будут видеть в его компании,

Так что не рассчитывайте на него; как Вы хотели,

Мы дадим вам четырех судей, двух индуистов и двух мусульман,

Для консультаций, но заключительное решение принимать Вам."

Взаперти, в уединенном поместье, с охраной из доверенных лиц,

Патрулирующих сад, дабы держать подальше наемных убийц,

Он взялся определять судьбу миллионов, наконец, на деле,

Карты, бывшие в его распоряжении, совсем устарели

И перепись населения определенно врала или почти,

Но не было времени их проверить или инспекцию провести

Спорных областей. Жара пугала, как марево вдалеке,

И вспышка дизентерии держала его постоянно на поводке,

Но в семь недель все было сделано, границы определены,

И континет разделен, худо-бедно, на две страны.

На следующий день он отплыл в Англию, где быстро забыл

Это дело, как и подобает хорошему юристу. "Боюсь, — говорил

Он своем клубе, — возвращаться, чтобы кто-нибудь не подстрелил."

АВГУСТ 1968 [146]

Монстр делает все, на что монстр горазд —

Деянья, немыслимые для нас.

Один лишь ему недоступен трофей —

Косноязычен он в речи своей

О стране покоренной, не снесшей обид,

Средь тех, кто отчаялся или убит.

Монстр шествует важно и смотрит в упор,

Пока его рот несет всякий вздор.

ДВОЕ [147]

Что он сделал такого, за что не мил?

Если хочешь знать — он нас оскорбил:

         Ну, да —

Мы сторожим колодцы, мы с оружьем в ладах,

Нам смешно, что мы вызываем страх.

         Мы — счастье; но мы и беда.

Ты — город, а мы — часы у ворот,

Мы — стражи, в скале охраняем вход.

        Двое.

Слева — стоим и справа — стоим

И неотрывно, поверь, следим.

        За тобою.

Право же, лучше не спрашивать нас

Где те, кто смел нарушить приказ.

         О них забудь.

Мы были рифом для тех, воронкой в воде,

Горем, ночным кошмаром, где

         Не розами — путь.

Оседлай журавля и учи слова моряков,

Когда корабли, полные птиц, с островов

         В гавань войдут.

В таверне трави о рыбалке, о ласках чужих жен,

О великих мгновеньях в жизни, которых лишен

         Ты, тут.

Местная так говорит молодежь:

"Мы верим ему, где другого найдешь?" —

          А мы добры,

От немощной похоти твоей устав;

Пусть не по вкусу тебе, но блюди устав,

          Нам все равно — до поры.

Не воображай, что нам невдомек —

То, что сокрыть ты тщательно смог,

           Взгляд выдаст вполне:

Ничего не сказав, ничего не свершив,

Не ошибись, будь уверен, я жив —

            Не танцевать же мне —

Ты ж упадешь на потеху всем им.

Поверх садовой стены мы следим —

           Как там ты.

Небо темно, как позора пятно,

Что-то, как ливень, низвергнется, но

           Это не будут цветы.

Поле, как крышка, вспучится, знать,

Все обнажив, что лучше б скрывать.

           А потом,

Не говори, что глядеть недосуг,

Лес подойдет, становясь вокруг

           Смертельным серпом.

Болт заскрипит и раздастся удар,

И за окном проплывет санитар —

          Ный вэн

И появляются спешно, мой друг,

Женщина в темных очках и горбатый хирург,

          И с ножницами джентельмен.

Ожидай нас каждый миг,

Так что придержи язык

           И — без рук!

Сад мети, сам чистым будь,

Петли смазать не забудь. Помни о нас —

           Двух.

ЭПИТАЛАМА [148]

Ты, кто вернулся вечером на узкое свое ложе,

В мыслях печальных имя одно повторять печально, и ты, тоже,

Кого еще никто не касался, и ты, бледный любовник, который рад

Это дом покинуть утром, в поцелуях от макушки до пят,

Вы, юные мальчики, не старше четырнадцати лет,

Начинающие только понимать, что имеет в виду поэт.

Наполним шампанским бокалы, друзья, трезвыми быть нам сегодня нельзя.

Не школу или завод новый прославить, а по другой причине,

Сегодня мы песнь посвящаем женщине и мужчине.

О, повар, континентальным искусством блесни, наконец,

Празднуя соединение двух любящих сердец.

Слуги, будьте проворны и, незаметны, вы, пажи, тож,

Славя бога, имя которого, изреченное, есть ложь.