Стихи для гурманов 2 - [12]

Шрифт
Интервал

трудно одной? –
наконец спросил он её.
– Да,-
тепло провела по нему рукой, —
накопилось капризов.

СПбГУ

В 2000-м зашёл в СПбГУ,
купил себе испанский язык,
сварил, нарезал и съел,
теперь им владею,
его азы
мешают часто на родном думать.
Зачем я его съел?
Я – почти русский человек,
вот и говорил бы себе по-татарски,
не смог положить на университет
на государственный.

Письмо бабушке в Сочи

Дорогая бабушка,
я проснулся,
открыл глаза
и увидел жопу окна —
большая,
бледно-голубая,
холодная,
в пластиковых трусах,
безмозглые мысли
ринулись
голодными крысами жрать мой мозг:
почему мы живём?
Почему не на юге,
где она румяна, тепла и свежа,
где тебе хочется к ней выйти скорее,
гулять с ней,
обнимать,
любить
(не только в постели),
даже они понимают,
насколько здесь всё искусственно,
в краях мерзлоты
радости свидания, дети
был бы повод —
остался бы дома
до наступления лета,
в то время, как кто-то живёт на юге,
некоторые умирают на севере.

Ленский

Бывает лень и масло намазать на хлеб
и засунуть его в рот,
глотаешь прямо так, не жуя,
лень смотреть на окружающий мир,
кто ещё может быть так скучен,
так надоедлив, так необъятен, так сложен,
так прост,
он всё лезет ко мне,
кажется, виделся с ним
только вчера,
лень слушать радио, но и выключить лень,
оно трепещется, само себя развлекая,
лень складывать стихи в подставки,
они валяются, как диски без упаковки,
и я рядом с ними,
нам легко
без обложек без названий.

Привет, отвлекаю?..

– Привет, отвлекаю?
– Да.
– Что делаешь?
– Думаю о тебе.
– Ты серьёзно?
– Да.
– Тогда перезвоню позже.

Кто спёр счастье…

Кто спёр счастье —
вчера только лежало здесь,
большое, сильное,
мной любовалось,
ласкало,
заставило поверить
в свою простоту,
безупречность,
бескорыстие.
Может, соседка,
что вчера заходила по пустякам,
может, подруга
из зависти
– зря я его с ней познакомила —
сунула
незасовываемое
(пока я ей кофе варила)
под юбку в карман
но явно те,
кому его не хватало,
схватили несмышлёное,
робкое, наивное,
человеческое,
теперь погибнет…
Кто спёр счастье?
Просила же не брать,
сама отдала бы,
когда надоест,
если оно на это способно.

Голливуд

После третьей кружки пива
я почувствовал силу своего творческого потенциала —
легко быть режиссёром после третьей кружки,
я снимал,
я ещё не знал, будет этот фильм полнометражным
или коротким,
сериалы я не любил.
Для всякой картины нужна была не только стена,
но и кадры, которые будут в ней играть,
мне понравилась картина со столиком напротив,
там сидела моя героиня,
в ней не было ничего такого,
что отталкивает с первого взгляда,
а со второго делает алкоголиком.
Казалось всё: стулья с задницами, столы с локтями,
стены со взглядами, бокалы с ладонями – хотели её,
все снимали одно и тоже кино,
только я не мог представить,
как я с ней просыпаюсь утром:
мне мешал стол,
я не стал снимать картину со стены,
только девушку.

Анатомия глобуса

Бюстгальтер Южной и Северной Америки
скинет земля,
скинет панталоны Евразии,
я окунусь в её океаны,
миром овладею цинично —
сумасшедшие мысли меня одолевали на географии
Я стоял у доски
перед картой мира –
географички
никогда не были симпатичными.

Особенности национального диалекта

Прохожу мимо зеркала,
там как и здесь
отсутствие новостей,
и это хорошая новость,
как гласит английская, поговорка,
но с ней не поговорить,
её можно выучить,
запомнить,
и вставлять,
но удовлетворения никакого.
Вчера отмечал день рождения –
всем было весело,
один наш знакомый даже наблевал
на мой диван,
видно, что-то очень хотел сказать,
но слов не хватило,
зрелище не из приятных,
он не из говорливых.
Были танцы в стиле:
«впереди бедром маяча,
в голове плескалась чача»:
полы танцевали с полами,
полы полам несли чушь,
полы поднимали бокалы за другие полы,
сначала кончились лимоны, потом соль
потом текила, потом гости,
потом появилась посуда,
она приходит неожиданно —
утром, когда её меньше всего хочешь,
когда ни повода, ни гения, ни злости.
Вечер хороший.
Хорошие люди,
каких уже было много,
но, как ни странно, запомнится только
невысказанность моего знакомого.

Поцелуи с закатом

Закат – как женщина,
он тоже пытается в себя влюбить,
но я-то понимаю, что как всякий конец, конец дня,
он уродлив, одинок и бездушен,
его яркое оперение – только приманка,
потому что как только вы в него влюбитесь,
он исчезнет…
И так каждый день —
вы влюбляетесь,
а она исчезает,
показав всем остальным самкам своё превосходство.
В воздухе только отрыжка жирной надежды,
я давно уже не доверяю природе.

Густые волосы её сплелись в ручьи…

Густые волосы её сплелись в ручьи,
слова обветрились,
глаза печальны,
тлеют угольки
те, кому говорят:
«Я тебя не люблю»,
никогда не поймут,
за что их можно не любить.

О собаках

Собак я люблю меньше,
но тоже к ним неравнодушен,
так как с людьми у них много общего:
собачья жизнь,
не твоё собачье дело
(даже если у тебя есть дело, даже если своё)!
Все твари на четырёх ногах вызывают умиление,
собаки всегда много,
даже самой маленькой,
она занимает большую часть пространства
и каждого нового гостя хочет…
Если не покусать, то пригласить на половой акт,
танцуя танго с его ногой,
они шарятся по углам, ищут
то ли жратву,
то ли внимание к себе,
а когда находят –
начинают вилять хвостом и улыбаться,
потом, когда ты им уже наскучишь
как партнёр,
зевнут запахом всей своей зубастой души —

Еще от автора Ринат Рифович Валиуллин
Где валяются поцелуи

Если вы никогда не были в стране, где валяются поцелуи, то можно получить визу или даже вид на жительство, просто скинув маски, как это сделали герои одной венецианской истории.


Состояние – Питер

В Питер стекались те, у кого с удачей была напряженка. Им казалось, что приехать сюда стоило только ради того, чтобы тебе фартило всю оставшуюся жизнь. Они еще не знали, что совсем скоро Питер проникнет в их дом, в их постель, он будет все время рядом; куда бы они ни уезжали от этого города, он будет сидеть у них под кожей, как у героев этой истории, где отношения на завтрак, обед и ужин не только со вкусом белых ночей, но и с привкусом серых будней.


Кофе на утреннем небе

Хорошо быть семейным: ты крутишь фарш, она лепит пельмени. Идиллия. Совсем другое дело одиноким: она крутит хвостом, ты лепишь горбатого, а пельмени ждут вас в ближайшем ночном магазине, если дело до них дойдет. Стоило только отвлечься, как кто-то обнес твой дом, похитил не только счастье, не только своего человека, но даже твои дела, оставив тебе только вид из окна. И чем чаще ты смотришь в него, тем чаще приходит одиночество и похищает все мысли.


Привязанность

«Привязанность» – я вязал этот роман несколько лет (часть книги даже выходила в свет отдельным изданием), то откладывая текст, считая его законченным, то возвращаясь к нему вновь, будто что-то забыл. Сказать. Важное. Слишком глубока тема, слишком знакома каждому из нас, слишком близка, слишком болезненна. Речь не только о привязанности одного человека к другому, к тем, кто нас любит, но еще сильнее – к тем, кто недолюбливает, к деньгам, к вещам, к гаджетам, к месту, к Родине, к привычкам, к дому, к друзьям нашим меньшим, к обществу, к болезням, к работе, к обстоятельствам, к личному, безличному и наличному.


Кулинарная книга

В этой «Кулинарной книге» вы не найдете способов приготовления любимых блюд. Только рецепты отношений между мужчиной и женщиной. Насыщенные солью любви, сладостью плоти и специями души, они придают неповторимый вкус этим блюдам. Приятно удивляет их подача и сервировка. Роман придется по душе всем, кто любит вкусно почитать.


Легкомыслие

Легко ли сыграть роль любовницы на театральной сцене, если репетировать ее придется в личной жизни? И стоит ли так драматизировать, когда на кону мечта, а спектакль на каких-то пару актов? Новый роман Рината Валиуллина – своеобразная матрешка, где одна история скрывается в другой, одна тема порождает множество, задевает за живое многих – роковых или легкомысленных, многообещающих или пустых. Смешивая настолько разные ингредиенты в одном блюде: природу любви и муки творчества, испанскую корриду и закулисную возню, грусть психоанализа и радость любопытства, – автор лукаво подает его под названием «Легкомыслие».