Стихи для гурманов 2 - [10]

с такой красотой

порхая.

– Вы знаете,

я не буду покорной.

– Мне и не надо.

– А может, и стану,

только не время иголкой

прикалывать тельце хрупкое

к вашему,

просто любите

такую, как есть,

и не бойтесь меня —

я плохая.

Что тебе ещё нужно?

Если он так мало ест,

может быть, будет поменьше гадить мне в душу!

Думала она, сидя напротив

на первом свидании,

он был большим сочным поручительством

её счастливого будущего,

губы жевали слова, мясо салфетки – её губы,

губы всё стерпят,

поэтому они красные,

потом он попросил её руки,

она долго не давала,

она всё ещё давала другому –

тому, с кем жизнь не складывалась,

если с ним так трудно жить,

может быть, будет легко умирать —

фантазировала авантюра.

Но ведь счастливое будущее – шептала извилина,

да, да, я всё понимаю – хлюпало желание,

мне надо подумать – встала достопримечательность,

раз я так долго думаю,

то это точно не любовь,

на х… любовь

большая,

она у меня уже была.

Что мне ещё нужно?

Ещё больше.

Вкусное время

Обожаю есть поздно,

когда уже темно,

и тёмное вино

кладу в пустой бокал

себе,

ему

карман стеклянный

наполовину полон —

мелочь,

а приятно.

Я дома

не люблю одна,

и часто

ужинаю поздно долго

под музыку с окном.

Кофе на утреннем небе

«Какого чёрта всё так плохо,

когда вокруг всё хорошо», —

её обнял халат,

все двадцать пять неоспоримых лет

неугомонно продолжали рассуждать:

«по крайней мере в воздухе пролит кофе,

солнцем выбило все окна,

неужели может жизнь

зависеть так от одного?

Не может,

но я устала

себе доказывать обратное», –

обожгла она напитком губы,

не замечая даже,

как одинокая женщина,

склонная к жизни вдвоём,

склонная к тёплым ласкам,

думая о другом,

забывает:

все люди как люди,

но она-то прекрасна.

Какая из жизней

Какая из жизней сработает на этот раз,

если политика ушла в бизнес,

средний класс обнищал,

старики требуют реставрации,

молодёжь подсела на алкоголь,

наркота изолирует их

от подлинных переживаний души и тела,

артисты, художники, писатели – фуфел,

культивирующие стёб, цинизм

(при низком уровне жизни)

и низкий уровень духа,

хотя цинизм – это не плохо,

в нём гораздо больше оптимистического,

чем в демократии,

чем в либералах, ставших консерваторами,

удерживая власть,

а что в консервах – тушёное мясо

рабочей силы,

из него можно приготовить любое блюдо,

лишь бы хватило водки,

люди будут пахать,

на то они и созданы,

уважение к себе распяли

и готовы отдаться за несколько сотен

фигурально,

а некоторые на полном серьёзе,

что же сделало нас скотом,

таких чувствительных и разумных,

что?

Черешня

Скучно?

Спелую

возьмите в уста черешню,

зубами вонзитесь ей в самое сердце,

она напомнит вам

чьи-то сочные губы,

чей-то долгий пронзительный поцелуй,

ни больше ни меньше.

Колобок

Кто-то от вас уходит,

а вы остаётесь,

так и не поняв, как кто-то

вообще способен от вас уйти

(поэтому он уходит сам для себя),

и вы продолжаете любить того,

кто уже давно ушёл,

спит с другой женщиной,

рожает с ней детей,

спит с другими женщинами,

от которых тоже уходит,

вы так и не смогли его в душе отпустить

вдруг кто-нибудь подберёт.

Снег с маслом

Знаю, что опаздываю,

но всё равно сижу,

как будто время растянется,

как желудок,

в который можно ещё впихнуть

больше, чем в мой рассудок,

у меня одно время года,

но неумолимо время,

как и весна,

вы и её ждали,

и вот она уже живёт

в вашей квартире,

пришла с работы

или из магазина,

свои ноги – в тапочки,

в суп —

куриные,

телевизор,

тает снег,

на кухне, в гостиной

исчезнут последние

предметы гардероба,

в спальне,

среди сугробов белых,

таких же белых.

– Весна! – воскликну, —

Как ты красива.

Что такое хуже

– Знала бы ты, как я скучал!

– Не тяни,

выкладывай.

– Пресные поцелуи других,

объятия,

ничто развлечь не могло меня,

эти пыльные спальни

и одна луна на балконе,

когда я выходил покурить,

усердно напоминала

ты видишь,

ты знаешь,

без тебя

мне действительно плохо,

настроение простужено.

– Так зачем же ты обнимался?

– Чтобы снова понять:

бывает и хуже.

Хочешь прожить сто лет – живи в одиночестве

Люди так или иначе раздражают,

может быть, через пять минут,

может быть, через пять лет,

но лучше если через пять минут,

так как отношения склонны к развитию,

дом, дети…

Копая, ты ищешь причину,

находишь радостно,

в образовавшуюся яму

думаешь врыть фундамент,

посадить дерево,

но тут тебя осеняет,

что это уже могила,

ты стоишь со своей лопаткой

на дне нежного тела женщины —

что же тебя не устраивает на дне любимой?

Окна выходят на ночь…

Окна выходят на ночь,

за ними выхожу я,

мозгу можно доверять —

он честен,

особенно, когда трезв,

я смотрю на мужчин,

но вижу женщин,

я смотрю на женщин,

но вижу мужчин,

я смотрю вдаль –

ночь наступила

на глаза,

холодный пол,

босиком обращаюсь

в темноту,

в ней тонет

бесконечности

ротовая полость,

волосатая звезда тьмы –

это всё, что греет,

всё, что заверну

в фольгу желаний,

батарея моя

сопит в постели,

в саване хлопковом

белой ванны,

ей не до переживаний.

Сигарение

Все сигареты вышли,

картонный дом опустел,

выгорели дотла в белых губах

бумажные тела.

«Дай закурить!» – как «Дай поцелую твою сигарету»,

больше никого так не люблю,

если быть откровенным —

вы делаете минеты его величеству

табаку.

Из домика выселили всех,

до последнего хабарика,

на двери табличка о вредности сигарения,

последняя папироска –

как мало в ней от бесконечности,

как много от исчезновения.

Стоит ли вскрывать то, что может испортиться даже в холодильнике