Стёртый - [21]

Первое: новый фламинго в саду миссис Бэнкс.

Конечно, странно, что она заменила обезглавленную птицу, пока я был на празднике, но ничего невозможного в этом нет. Наверное, она успела за вечер сходить в магазин за новым фламинго и поставить вместо разбитого. Вряд ли она договорилась со школой и моими родителями меня проучить. Просто совпадение.

Второе: наши ворота.

Они выглядели точно как те, которые я сломал. Видимо, папа заменил погнутые петли и повесил створки обратно на кирпичные столбики. Папа много времени проводил в саду, и я особо не смотрел, чем он там занимается. Может, он ещё пару недель назад починил ворота, а я и не заметил!

Третье: мама с папой, Бекс и Монстр пропали. Под цветочным горшком нет ключа. Вся наша мебель исчезла. В доме какой-то чужой дядька. Кот.

Это уже сложнее. Разве что мама с папой правда так от меня устали, что решили как следует проучить. Тот дядька был папиным другом и согласился им помочь. Ключ они спрятали, мебель передвинули, на её место поставили декорации, как в кино, и подготовили такую вот сцену. Сами они, наверное, стояли в коридоре вместе с Монстром и хихикали, пока я в ужасе таращился на кухню через стеклянную дверь. Кота взяли у кого-нибудь из соседей. У нас на улице много кошатников, и дверца как раз есть.

Четвёртое: Чарли Ботаник не знает, кто я, и выглядит совсем по-другому.

Если с третьим я угадал, то и это легко объяснить. Мама с папой предупредили Чарли и его маму о своей задумке и попросили подыграть. Он же на меня в обиде. Вот сразу и согласился. Причёску сменил к празднику, просто в зале я на это не обратил внимания. А нос у него очень быстро зажил, и он снял пластырь, когда вернулся домой.

Пятое: портрет Рэга пропал.

Рэг уже старый, и с памятью у него плохо. Меня он каждый раз забывает. Скорее всего, он засунул куда-то рисунок и теперь не может вспомнить куда. Вот и всё.

Я улыбнулся. Мне стало намного легче. Моей семье ни ЗА ЧТО не удастся обвести меня вокруг пальца.

Я дошёл до конца улицы, повернул направо и перешёл дорогу. Сегодня было воскресенье, и по пути мне встретилось всего три машины. Я обогнул три дерева с толстыми стволами. Они выглядели всё так же и росли всё там же – на траве перед чёрными воротами, где вчера стоял фургон телевизионщиков. Я пнул кучу оранжевых листьев, и они разлетелись по тротуару.

Я поднял взгляд, и мне поплохело. Ноги стали как ватные. В висках застучало. Не может быть. Как?! Как моя школа могла так измениться? Я победил на конкурсе, когда был в седьмом классе, и её всю отремонтировали. Но сейчас… она выглядела совсем по-другому.

– Нет! – вскрикнул я. В горле встал ком. – Этого не может быть…

Глава семнадцатая. Конкурс

Если не считать появления Монстра, художественный конкурс был лучшим событием в моей жизни. Его организовала крупная сеть супермаркетов, и участвовали все школы страны. Победителю обещали огромный денежный приз. Не самому ученику, а его школе.

Правила были простые: нарисовать то, за что гордишься своим городом. От нашей школы подали двадцать рисунков. Я своим остался очень доволен, но потом напрочь обо всём этом забыл, а через четыре месяца мистер Говард вбежал в класс весь красный и объявил, что я вошёл в первую десятку. Я думал, это по району, а оказалось – по всей стране.

Нас позвали на церемонию награждения, и мы с мистером Говардом, мамой, папой и Бекс поехали на поезде в какую-то роскошную картинную галерею в Лондоне. Там для нас провели экскурсию. Ужасная была скукотища. Во-первых, наш экскурсовод без конца нудел о «свете», «глубине» и «символизме» в каждой «работе». Во-вторых, сами картины были так себе – честно говоря, вообще ни о чём. Например, один художник нарисовал просто старый носок, и всё. Причём ладно бы красивый, но носок был весь дырявый и в собачьей шерсти! Пока экскурсовод вещал о скрытом смысле названия картины, я толкнул мистера Говарда локтем и шепнул:

– Я бы её назвал не «Носок», а «Вонища».

Я хихикнул, но мистер Говард только поджал губы. Он весь день был какой-то нервный и постоянно украдкой посматривал на свой телефон. Когда мы сидели в поезде, я заметил, что его забрасывает сообщениями некая «Клэр Х.». Я сразу понял, что это моя учительница испанского, мисс Хаксли. Они явно друг другу нравились, но в конце недели она собиралась уехать работать в Австралию.

После скучной экскурсии нас отвели в зал, и мы заняли кресла с нашими именами во втором ряду перед сценой. Конферансье в рубашке, которая жала ему в шее, стал рассказывать про конкурс и размахивать руками. Всё это время я смотрел на верхнюю пуговицу рубашки и ждал, когда она уже отлетит, но пуговица, как ни странно, держалась.

Лучшие десять картин выставили на большие мольберты. Мама похлопала меня по руке и показала пальцем на мой рисунок, как будто я сам его не узнал бы. Дядька принялся говорить об искусстве в школах и бла-бла-бла, о том, как много в стране, оказывается, талантливых детей и бла-бла-бла, как важно развивать воображение и бла-бла-бла и какие мы все молодцы. Потом он передал микрофон даме, которая якобы работала в крупном супермаркете, но одета была не в униформу кассира, а в серый костюм и ярко-розовые туфли на высоком каблуке.