Степные волки - [38]

— Вызывал? — спросил Пламен покровителя.

— Рассказывай, как дело было, — тот кивнул на воров. — С самого начала.

— Нам было поручено приглядывать за местными босяками и заниматься тем же, чем раньше занимался он, — Пламен посмотрел на Торопыгу. — То есть следить, чтобы не было сильных претензий от стражников и собирать долю в общак. Мы прошлись по всем общинам и группам, но везде встретили отказ. В результате были вынуждены применить силу. Дошли до Рыбаря. Он отказал и заявил, что не подчиняется Кривому Ругу, потому что всю долю отдает, как и прежде, Торопыге. Одного из наших на выходе ударили заточкой в бок. Пришлось вернуться и пристрелить троих, включая Рыбаря. Еще двоих покалечили, так вышло. Пока с босотой Рыбаря разбирались, вмешались эти трое, — снова кивок в сторону воров. — Они бросились на нас с ножами, и мы ответили. Однако никого убивать не стали. Закон мы уважаем и первыми руку на старших не поднимали.

Пламен закончил, а Кривой Руг в полной тишине спросил понявших, что беда уже рядом, воров:

— Получается, два месяца вы собираете с босяков долю, а я про это ничего не знаю?

— Мы хотели отдать, — поеживаясь, ответил Торопыга, — но как–то не получалось.

Хозяин Старой Гавани обратился к Серебрянке:

— Ты авторитетный вор, Серебрянка. Рассуди, что за крысятничество бывает?

— Смерть! — старик сказал только одно слово.

— А ты, Быча, не с ними в доле был, что за них вписываешься? — спросил Руг громилу.

— Я ничего не знал, — тут же отказался от друзей Быча. — Они сами по себе, а я сам по себе.

— И что с этими козлами делать? Какое наказание им назначить?

Быча бросил на избитую троицу взгляд, а затем, со вздохом, отвернулся и пробурчал:

— Смерть!

Воров, попавшихся на столь неблаговидном деле как крысятничество, подхватили под руки люди Кривого Руга и утащили в подвал. Серебрянка и Быча таверну покинули сразу, а Кривой спросил Пламена:

— Ты ведь знал, что так получится?

— Да, знал, — парень все так же, не шевелясь, стоял на одном месте.

— Иначе никак нельзя было поступить?

— По–другому целый год надо народ к себе приучать. А мы по–простому. Вожаков поломали, кто против был. А остальные уже не спорили.

— Ладно, иди работай, — Кривой Руг разрешающе взмахнул рукой и еле слышно пробормотал вслед Пламену: — Отморозок. Прям как я в юности.

Пламен ушел и Штенгель, еще некоторое время посидев с Ругом, направился за ним вслед. Вышел на свежий воздух, вдохнул полной грудью и спросил стоявшего рядом Пламена:

— Что дальше делать думаете?

— Работать, — ответил Пламен, перебирая сваленные в кучу ножи, которые были добыты на бандитских хавирах. — Твоя помощь нужна будет, Лысый.

— Какая?

— Мы хотим один дом богатый выставить, и нам потребуется опытный вор–домушник, который бы все захоронки хозяев нашел. Пойдешь с нами?

— Наобум, нет, — сказал капитан. — Надо самому место посмотреть и определиться.

— Хорошо, сегодня в ночь пойдем, посмотрим, — Пламен выбрал себе нож, отличнейший дромский боевой кинжал, непонятно как оказавшийся у безвременно ушедшего в иной мир Рыбаря. — Какой хороший и удобный нож, словно влитой в руке сидит. Лысый, можешь о нем что–то сказать?

— Дромский боевой клинок, стандартный. Использовался разведчиками и пограничниками. Может быть, твой отец точно такой же носил.

— Жаль, не знали сразу, а то спросили бы Рыбаря, где он его достал, — заметил Пламен. — Ничего, выживших босяков спросим.

Штенгель протянул руку и сказал:

— Ладно, давай нож, и Звенислава с Курбатом кликни. Повторим основные стойки, а заодно про этот клинок расскажу.

Дромы собрались вместе и Штенгель, повертев в руках нож, начал:

— Смотрите и запоминайте. Это один из самых лучших боевых ножей, какие только были придуманы человеком. Дромы называли такие «иби». Он имеет листовидную форму и одинаково эффективен как колющее, так и режущее оружие. Именно такая форма повышает его проникающие свойства при колющих ударах. А отличная заточка при неровной линии лезвия делает его превосходным режущим инструментом. От нижнего ограничителя до трети длины лезвия одна сторона клинка имеет зубчатую заточку. Для чего это делается?

Капитан посмотрел на Курбата и горбун ответил:

— Думаю, что такая заточка не дает противнику захватывать и блокировать клинок руками и, конечно, так наносятся более длинные и глубокие резаные раны.

— Правильно, — продолжил Штенгель. — Обратите внимание на клинок. Сам по себе нож тридцать сантиметров, а длина клинка восемнадцать. От зубчатой заточки до острия идет гладкая заточка, а с его другой стороны обратная заточка. От острия спуски и в середине лезвия сделаны долы. Идеальное оружие ближнего боя, вам бы всем такие надо достать.

— В квартал Оружейников сходить надо, тем более, давно собирались, — сказал Пламен.

— А деньги у вас есть? — капитан усмехнулся.

— Найдутся, — голос Пламена был серьезен.

— Ну и хорошо, — Штенгель бросил дромский боевой нож, чуть в сторону от Звенислава, который рассеянно смотрел на хмурые облака, несущие в Штангорд то ли дождь, то ли снег.

Подловить парня не получилось, он ловко подпрыгнул, перехватил нож в воздухе и, застыв на полусогнутых ногах, направил клинок ножа вниз.