Степные хищники - [55]

— Нет, я все там же, на старом месте.

— Следователем?

— У-гу!

— Беспокойная у тебя, Илья, работа. А к нам зачем?

— Приехал в Красный Яр в командировку, а тут, видишь, заваруха. Спасибо, не наливай, всё равно не буду.

— Ну и шут с тобой! Не хочешь — не неволю. В кои-то веки свиделись, а ты выкобениваешься. Ладно!.. Заваруха, говоришь? То в казаках, нас не касается…

— Почему?

— За кого ты наших мужиков считаешь? Нешто мы против власти рабоче-крестьянской? Не-ет, товарищ, ошибаешься. Мы сами с усами: трудно ли, плохо ли, а власть эта наша родная и с нею доживем до хороших времен, а белые и всякие полосатые бандюки нам не товарищи. Во-от как мы, лопуховские, ду… думаем и рассужд…

Вскоре кум окончательно опьянел, и Федорчук уложил его на кровать.

Федорчуку долго не спалось: мешали разные думки и заливистый храп подгулявшего кума. Когда же, наконец, сон смешал мысли, кто-то сильно толкнул его в бок.

— Илья! Ильюша! Встань живее!

Голос кумы:

— Что-то неладное на селе деется.

Федорчук вскочил.

— Сапоги где?

— На печи сушатся. Сейчас достану. На вот покамест опорки одень!

Под руку попала кубанка. Накинув полушубок, Федорчук выскочил в сени и приоткрыл дверь на улицу. Да. Ночное село полнилось тревожными звуками: скрипели полозья множества саней, стучали копыта, рокотали тачанки на железных ходах. Доносились сдержанные ругательства. Бесформенный живой поток тек по улице.

Они!

Федорчук, человек не робкого десятка, умевший смотреть в глаза опасности, сейчас растерялся. «Где же наши?» Ни выстрелов, ни криков. От зябнувших в опорках ног к телу поднималась дрожь, по плечам пробежали мурашки, зубы заляскали. В селе грохнул выстрел. Федорчук замер. От толпы отделились и шли сюда, к дому кума, несколько фигур.

Не раздумывая, Федорчук шмыгнул легкой тенью на зады, споткнувшись об огородную грядку, упал, поднялся, перемахнул через плетень и вприпрыжку побежал под гору. Уже на мокром льду почувствовал, что опорок на нем нет и бежит он в одних носках. Всё равно, только бы не поймали!

Иному человеку страх дает крылья, а у труса отнимает последние силы. Федорчук летел до Фоменкова на крыльях. Правда, без сапог бежать было совсем легко, к тому же теплые, толстые носки, — спасибо тем рукам, что их вязали! — надежно защищали ноги от ран. В памяти остались темные стены мелкого леса за обочинами дороги, мелькающие пятна снега на земле и мглистое небо над головою.

Федорчук знал, где живет председатель Совета и, не расспрашивая, нашел его избу. На стук в окно хриплым голосом залаяла собака, ей отозвалась другая.

«Весь хутор поднимут», — подумал Федорчук и еще раз постучал.

— Кто тут?

— Открывай!

Вскоре Федорчук, обутый в валенки, ехал на подводе в Красный Яр. Шустрая, мухортая лошаденка бойко семенила мохнатыми ногами, сани катились быстро, но весть о занятии бандитами Лопуховки дошла до Красного Яра быстрее, — фоменковский председатель сразу же позвонил туда по телефону. Через несколько минут о событии знал Камышин.

На следующий день на ближайшую к Красному Яру железнодорожную станцию Ададурово прибыла летучка[43] и с ней рота пехоты. В тот же день порвалась телефонная связь с Фоменковым. Красноярский военком выслал разведку, но в версте от хутора разведчики были обстреляны и, потеряв одного, возвратились в Красный Яр. В Фоменкове были бандиты. Возник вопрос, что делать — оборонять ли Красный Яр или уходить на станцию Ададурово и действовать совместно с летучкой. Выбрали последнее.

На станции Ададурово суматоха. В Красном Яре щелкают винтовочные выстрелы. По дороге из Неткачева движется большой обоз. Чей он, никто не знает. По вагонам, отыскивая своих бойцов, бегают командиры.

— Первый взвод, ко мне! Товарищи, кто тут из первого взвода?

— Ванька, не видел ли моего подсумка?

— Первый взвод!

— Давай сюда ленты!

— Возьми сам, если нужно!

— Становись!

На перроне то возникает, то рассыпается строй. На железнодорожных платформах зачехленные пушки, из теплушек выглядывают рыльца пулеметов. Командир летучки, высокий, носастый человек, озираясь по сторонам, нервно теребит ремень полевой сумки. Прибывших красноярцев он встретил недоуменным взглядом.

— Красноярский отряд ЧОН прибыл в ваше распоряжение, — четко доложил старший отряда. — В строю находится сорок человек.

— Гм!.. Михаил Васильевич, у тебя всё готово?

— Готово, — отозвался машинист из паровозной будки.

— Вы идите к командиру роты, — сказал командир летучки красноярцам. — Он вам укажет место… А-а, черт! Ведь это они, бандиты! — показал командир на закругление железнодорожного полотна, где появилась группа конных. — Разберут полотно, и мы останемся как в мышеловке. Факт. Михаил Васильевич, давай отправление!

— Что вы хотите делать? — изумился старший красноярского отряда.

— Пробиваться на Рудню. Здесь я не могу принять боя, — слишком рискованно…

Свисток паровоза заглушил слова. Состав тронулся.

— Скажите командиру роты, что я приказал дать вам ручной пулемет! — крикнул на прощанье командир летучки.

В рядах красноярцев раздались недоуменные возгласы:

— Что же это такое? Всех бросил, а сам удрал! Трус!

— Сволочь! — подтвердил старший красноярцев.