Степень превосходства - [37]

— Погоди, я что-то плохо соображаю.

Я босиком прошлепал к бару, сделал себе стакан апельсинового сока и вернулся на кровать.

— Теперь давай, и поподробнее.

— В твою голову поместили пакет информации с функцией самопроизвольной развертки, — принялась объяснять Люси. — Он остается неактивен, пока ты бодрствуешь, а когда засыпаешь, и барьер критического восприятия понижен…

— В меня не помещали никаких пакетов, насколько мне известно, — заметил я. — Но продолжай.

— Чтобы сказать точнее, тебя надо глубоко просканировать. Но мне это недоступно — даже с помощью Эрла.

— Тогда свяжись с медцентром Монреаля. Не за счет Кэт, естественно, а за мой собственный.

Я допил сок и прилег. Вначале ничего не происходило — Люси запрашивала поддержку. Потом мою голову обхватили лапки встроенного в кровать бытового медкомплекса, а какое-то щупальце попыталось проникнуть в ухо.

— Осторожнее, Люси, — предупредил я. — Мне все еще нужна моя голова, даже если она битком набита имплантатами.

Кровать сердито заурчала, тело накрыла сияющая полупрозрачная крышка сканера, и на меня накатила волна полного безразличия. Это продолжалось с минуту, затем сканер исчез, втянувшись в блокбокс в изголовье.

— Что-то быстро вы управились, — буркнул я.

— Глубокое сканирование невозможно, — сказала Люси. — У тебя установлен экран военного образца. Усиленный вариант — для спецподразделений.

— Ну да, еще с армии. А ты что, не знала?

— Предполагала, что есть, раз ты служил. Но он так хитро поставлен, что сверху его не видно.

— Обычные спецназовские штучки — создать иллюзию беззащитности.

— Ну да. Там десятки защитных слоев — это только то, что умники из медцентра смогли засечь. И наверняка есть резервный контур, а может, несколько. В такой паутине увязнет что угодно, ее не пробьет даже боевой суггестор.

— Ты мне матчасть не объясняй, я в курсе. Давай по делу.

— А если по делу — твой имплантат каким-то образом проник сквозь экран и самоактивировался. С виду он похож на обычную полимедийную подборку с интерактивным содержимым — вроде коллекции клипов на заданную тему. Но то, что наблюдаемо в поверхностных слоях сознания, может быть всего лишь фантомом подлинного имплантата, им же созданным для маскировки. Какие еще у него функции — неизвестно. Определенно можно сказать только одно: исходный информпакет изначально был написан не на том языке, который понимает твой мозг, а на каком-то другом. Именно поэтому имплантат так слабо взаимодействует с сознанием — лишь во сне. Только не спрашивай, где ты это подцепил и каким образом. Я этого не знаю, и в медцентре не знают тоже.

— Тогда свяжись с Безымянной. Может, Диана разберется. Если потребуется, просканируй меня еще раз.

Люси выполнила указание. Процедура со сканером повторилась в расширенном варианте. Диана долго молчала — а ведь киб-мастер класса «абсолют» думает быстро.

— Извини, Пит, — сказала она наконец. — Но вряд ли я смогу прибавить что-то существенное к тому, что уже сказано.

— Вы все мне так помогли, — буркнул я.

— Если хочешь, я свяжусь с госпиталем ВКС в Нью-Йорке, — предложила Люси. — Пусть залезут под экран.

— Еще бы не хватало. Ты вояк плохо знаешь — если этот мой имплантат покажется им подозрительным в плане безопасности цивилизации, они потом не отстанут, пока не разберут мне все мозги на нейроны. Нет, пусть уж лучше пока мои проблемы останутся со мной.

Глава 10

Отдежурив четыре часа на пункте наблюдения, Герман Левицкий сходил на камбуз выпить кофе. Конечно, можно было воспользоваться каналом доставки, но лучше пройтись. На проклятой станции слишком мало поводов размяться, а обязательные тренировки в спорткомплексе он частенько пропускал, надеясь на свое несокрушимое здоровье. Однако если совсем не двигаться, можно завалить медицинские тесты.

Едва Герман вернулся обратно, как киб-мастер сообщил, что на связи Главная, директор заповедника.

— Давай, — сказал смотритель, падая в рабочее кресло.

На экране появился Василиадис. Герман обозначал про себя таких индивидов одним словом — дохляк, и знал, что директор успел получить среди сотрудников Главной кличку Заморыш. А начальник «Сектора-9» Олег Лобанов называл его Лысик — за необъятных размеров лысину.

— Я лично связался с вами, Герман, чтобы сообщить крайне неприятную новость, — откашлявшись произнес Василиадис. — Руководством УОП принято решение о ликвидации… временной ликвидации четных секторов «СОЗ-Тихая» и консервации орбитальных станций под четными номерами. Я мог бы разослать уведомления по связи, но предпочел сообщить все лично, — повторил он.

— Ликвидация секторов подразумевает… — У Германа мгновенно пересохло в горле, и он с усилием сглотнул. — …подразумевает увольнение сотрудников этих секторов? Или нам всем устроят очередной конкурс… на выживание?

— Мне очень жаль, Герман, — сказал Василиадис. — Но конкурса не будет. Все вы слишком хороши, чтобы выбирать между вами… Все вы настоящие профессионалы и преданные своему делу люди… — Директор то и дело останавливался, с трудом подбирая слова, явно жалея, что не ограничился рассылкой уведомлений. — Руководство сочло, что в проведении конкурса нет никакого смысла. Невозможно выбрать лучших из лучших. — Это была попытка подсластить пилюлю. Жалкая попытка, надо сказать. — Будут сокращены сотрудники ликвидируемых секторов Службы. Подготовка к консервации орбитальной станции «Сектор-18» должна быть начата немедленно и завершена в течение месяца.