Степень доверия - [60]

А молодой человек и молодая женщина, отгородившись от чужих глаз, кинулись друг к другу в объятья, и он воскликнул:

— Верочка!

А она ему ответила:

— Морозик!

Они обнялись, поцеловались, и ей показалось, что он в свой поцелуй вкладывает несколько больше страсти, чем полагается суровому революционеру. Будучи решительной противницей подобных телячьих нежностей, она все же оправдала такую сентиментальность тем, что они не виделись целый год. И даже с небольшим хвостиком.

Отодвинувшись от своего спутника в дальний угол, чтобы сразу ввести отношения в нужное русло, она деловым тоном спросила:

— Что нового?

— Нового? — Он усмехнулся. — Вот тебя вижу, это уже приятная новость.

— А кроме?

— Что касается «кроме», сразу всего не расскажешь. Ты сюда приехала с Родионычем?

— С ним.

— Значит, кое-что ты уже знаешь.

Она промолчала. От Михаила Родионовича Попова, с которым Вера приехала в Воронеж, она, действительно, кое-что слышала о разногласиях, которые возникли в последнее время в обществе «Земля и воля».

Гостиница, куда они приехали, была старая, грязная, с ободранными обоями. Половой принес самовар и оставил приезжих одних. Они неловко помолчали, потом Вера подняла на Николая глаза и улыбнулась.

— Ну, рассказывай.

…Было уже поздно. Самовар остыл. Они задули свечу, чтобы не привлекать внимания. Сидели друг против друга. Морозов рассказывал о конфликте с Плехановым, который произошел после того, как Морозов в одном из «Листков Земли и воли» напечатал статью «По поводу политических убийств». Морозов писал, что «борьба по способу Вильгельма Телля и Шарлотты Корде» (Шарлотту Корде он потом прибавил) является «одним из самых целесообразных средств борьбы с произволом в периоды политических гонений».

Статья вызвала переполох. Плеханов по поводу статьи сказал:

— Этот «Листок Земли и воли» — подделка. Я, как один из редакторов, ничего не знаю о его выходе и никогда не допустил бы ничего подобного. Главная цель «Земли и воли» есть не политическая борьба с правительством, а пропаганда социалистических идей и агитация среди крестьян и рабочих.

Когда Морозов встретился с Плехановым, он объяснил, что «Листок», о котором шла речь, не подделка, что его выпустил он, Морозов, но Плеханову не успел показать предварительно, так как два раза приходил к нему и не заставал дома.

Плеханов сказал, что единственное средство уладить возникшее недоразумение — это созвать съезд всех членов «Земли и воли», а они уже решат, кому быть выразителем программы общества. Морозов тут же согласился. И вот завтра открывается здесь, в Воронеже, этот съезд, где кого-то, вероятно, будут исключать из «Земли и воли».

Морозов не сказал Вере, что за несколько дней до приезда в Воронеж сторонники террора провели свой отдельный съезд в Липецке. Перед съездом Михайлов и Фроленко ездили в Одессу к известному среди тамошних революционеров Андрею Желябову убедили его, пропагандиста-народника, принять участие в съезде.

Таким образом, в Липецке собрались Морозов, Александр Михайлов, Фроленко, Желябов, Лев Тихомиров, Мария Ошанина, Степан Ширяев, Квятковский, Гольденберг и еще человек пять.

Михайлов произнес яркую обвинительную речь против царя. Он сказал, что, хотя у Александра Второго в начале его царствования и были некоторые заслуги перед народом (крестьянская и судебная реформы), дальнейшая внутренняя политика императора отличалась крайней реакционностью, он проявил себя как злостный душитель свободы, и для того, чтобы добиться серьезных политических перемен, надо в первую очередь нанести удар по верховной власти, по ее высшему выразителю— царю.

К Михайлову присоединился Желябов. Он сказал, что если правительство самым жестоким образом карает революционеров даже за такие невинные действия, как мирная пропаганда в народе, то не лучше ли приступить к более активным действиям.

Такой решительности от Желябова никто не ожидал. Еще недавно он был сторонником пропаганды и с большим трудом дал согласие Михайлову и Фроленко, что примет участие только в убийстве царя. А потом снова вернется к пропаганде в народе.

Вот почему все удивились, когда Желябов стал настаивать на терроре как на главнейшем способе политической борьбы.

Там же, в Липецке, была выработана краткая программа действий:

«Наблюдая современную общественную жизнь в России, мы видим, что никакая деятельность, направленная к благу народа, в ней невозможна, вследствие царящего в ней правительственного произвола и насилия. Ни свободного слова, ни свободной печати для действия путем убеждения в ней нет. Поэтому всякому передовому общественному деятелю необходимо прежде всего покончить с существующим у нас образом правления, но бороться с ним невозможно, иначе как с оружием в руках. Поэтому мы будем бороться по способу Вильгельма Телля до тех пор, пока не достигнем таких свободных порядков, при которых можно будет беспрепятственно обсуждать в печати и на общественных собраниях все политические и социальные вопросы и решать их посредством свободных народных представителей.

До тех пор пока этого нет, мы будем считать за своих друзей всех тех, кто будет сочувствовать нам и помогать в этой борьбе, а за врагов— всех тех, кто будет помогать против нас правительству.