Степан Осипович Макаров - [101]

Около четверти часа спасали экипаж с «Петропавловска». Всего удалось спасти семь офицеров и пятьдесят два матроса. От тяжелых увечий спасенный флаг-офицер Макарова лейтенант Дукельский скончался в тот же день в артурском госпитале.

Вместе с адмиралом Макаровым погибли адмирал Молас, полковник генерального штаба профессор А. П. Агапеев и художник В. В. Верещагин, всего — 29 офицеров и 652 матроса.

Когда шлюпки вернулись на корабли и эскадра приблизилась ко входу в гавань, новый мощный взрыв потряс воздух, и шедшая следом за «Пересветом» «Победа» стала медленно крениться на бок.

Какой-то паникер на «Пересвете» крикнул: «подводные лодки!» И порядок тотчас нарушился. «Пересвет» застопорил машину и подался влево. Остановились и другие корабли. Произошло замешательство. Строй спутался, корабли сбились в кучу. Началась беспорядочная стрельба по несуществующим подводным лодкам.

Постепенно на эскадре удалось водворить порядок. Первым оправился «Пересвет».

— Вот вам… гибель Макарова… паника! Дух сломлен! А что будет дальше? — проговорил Ухтомский, обращаясь к командиру «Пересвета». А ведь могло быть гораздо хуже, если бы японцы воспользовались моментом, — добавил он, помолчав.

Ухтомский был прав. Как и в памятную ночь на 27 января, когда было совершено разбойничье нападение на наши корабли, адмирал Того не сумел разобраться в обстановке, благоприятно сложившейся для него.

Японская эскадра во все время событий на рейде ничего не предпринимала.

На флагманском корабле взвился сигнал: «Войти в гавань, начиная с броненосцев». Было 10 ч. 25 м. утра.

К полудню, за исключением дежурных крейсеров, вся эскадра втянулась в гавань. На берегу собралась толпа взволнованных людей. Никто не хотел верить, что Макаров погиб. Ждали официального подтверждения. С надеждой вглядывались в прибывающие катера со спасенными; среди них много в бесчувственном состоянии, искалеченных, залитых кровью. А вдруг адмирал Макаров спасен?.. Подавленные, со щемящим чувством непоправимого горя, расходились по домам. Многие плакали.

Лучше и проще всех, буквально в двух словах, выразил общее настроение пожилой боцман, хорошо знабший покойного адмирала: «Что броненосец? — Хоть бы два да еще пару крейсеров в придачу! Не то! — Голова пропала!.. Вот что!»

Макаров погиб, и в русском флоте того времени не нашлось ни одного адмирала, способного его заменить. Недаром матросы эскадры говорили: «Другого Макарова не пришлешь».

И неудивительно. Макаров был единственным из крупных военно-морских деятелей царского флота, близким к народу человеком, вышедшим из его среды, понимавшим, хотя и ограниченно, интересы народа, отдавшим свои исключительные способности, энергию и самую жизнь Родине.

Гибель адмирала Макарова была не просто военной неудачей, а несчастьем. Так думали все передовые, прогрессивные люди в России.

Для Порт-Артура смерть Макарова имела те же последствия, что и смерть Нахимова для Севастополя.

Из спасенных с «Петропавловска» в живых осталось всего пятьдесят восемь человек. Они и рассказали подробности гибели корабля, хотя многое так и осталось невыясненным. Особенно ценным из всех отрывочных и скудных сведений о гибели Макарова был рассказ сигнальщика матроса Бочкова, находившегося в момент катастрофы на мостике рядом с адмиралом и выполнявшего непосредственно его распоряжения.

«Последний сигнал адмирала был: «Миноносцам войти в гавань». Ход замедлили, почти стали. Вдруг корабль вздрогнул, раздался ужасный взрыв, за ним сейчас другой, потом третий. Первый взрыв был как будто в середине, под мостиком. Бросился я к дверям рубки, но в это время оттуда выходил какой-то офицер. Тогда я выскочил в окошко. Кренило. На мостике я увидел нашего старика, адмирала Макарова. Он лежал на палубе ничком. Лицо и борода были в крови. Бросился к нему, хотел было поднять. Корабль падал. Вода вкатывалась на самый мостик. Со всех сторон падали обломки, балки, шлюпки. Что-то гудело, трещало, валил дым, показался огонь. Я вскочил на поручни. Меня смыло».

Другие очевидцы также подтвердили, что видели Макарова, лежавшего в крови, лицом книзу.

Младший флаг-офицер Макарова мичман Яковлев видел, как адмирал в момент взрыва обеими руками закрыл лицо как бы от сильной боли или отчаяния при виде того, что произошло.

Другой флаг-офицер мичман Шмидт рассказывает: «Когда раздался взрыв, мы бросились к правому выходу из рубки на мостик. «Петропавловск» сильно кренился на правую сторону и настолько быстро погружался, что, стоя на твердом мостике, казалось, не имеешь опоры и летишь с головокружительной быстротой. Говорить, конечно, нельзя было из-за рева пламени, шума воды, постоянных взрывов и всеобщего разрушения. Выскочив на правую сторону мостика, мы увидели впереди себя море пламени, от удушливого едкого дыма почти задыхались. Здесь я заметил фигуру адмирала, стоявшего спиной ко мне. Он прошел вперед, сбросив с себя пальто (повидимому, чтобы броситься в воду. Б. О.), и вот можно предположить, что он был оглушен или убит одним из сыпавшихся обломков».

Таковы показания очевидцев последних минут жизни адмирала Макарова. Их разноречивость объясняется тем, что адмирала видели в различные моменты катастрофы, последовательность которых определить, конечно, невозможно. Подробности гибели художника Верещагина передает спасшийся лейтенант Иениш. «Все время слышался гул, и весь броненосец дрожал. Люди бросались с поднявшегося борта в воду, и с этого же борта около кормы показалась пелена пламени со струйками дыма.