Степан Эрьзя - [10]

— Хочешь, пойдем сегодня к нам? — предложил он. — Посидишь у нас немного.

Он не приглашал его ночевать, так как не знал, как на это посмотрят родители. Во всяком случае, решил он, там видно будет. Может, они сами его оставят до утра.

— А отец с матерью не заругают?

— Из-за чего ругать? Они сами не раз говорили, чтобы я пригласил тебя в гости. Я им о тебе рассказывал. Отец даже как-то спросил, не согласишься ли ты поработать у нас. Все равно ведь слоняешься по случайным заработкам.

Степан знал из рассказов товарища, что вся их семья работает на хозяина, который торгует куклами; он их снабжает материалом, оплачивает труд, а готовый товар забирает.

— Я сейчас, Володя, готов сортиры чистить, только опасаюсь, вонять от меня будет, в училище не пустят. И без того никто не хочет сидеть со мной за одним столом, вроде и не пахнет от меня ничем. А может, пахнет? — спросил он, поворачиваясь к товарищу. — Ведь сам человек никогда не чувствует собственного запаха.

— Да нет, не пахнет, если только немножко потом. Ты, наверно, давно не мылся в бане? Помоешься, и не останется никаких запахов! — весело заключил Володя.

Он жил дальше, чем предполагал Степан. Они уже давно миновали Бутырки, а все шли и шли. Здесь, на окраине, улиц и дорог никто не чистил, идти приходилось тропами, а то и прямо по сугробам. Окраинная Москва того времени ничем не отличалась от сельской местности. Кучки деревянных домиков, окруженные яблоневыми садами, огромные пустыри, овраги, массивы рощ и парков. Кругом тишина, пустынность. И лишь стройные колонны старинных дворцов, смутно белеющие сквозь оголенные деревья, да отсвет городских огней на низко плывущих тучах напоминали о близости столицы.

Отец Володи имел собственный деревянный домик с задней и передней избой, какие Степан привык видеть у себя в Алатыре. Семья небольшая: всего четверо. Мать, отец и сестра Володи старше его года на два. С приходом брата с товарищем девушка обрадованно засуетилась, подала Степану стул, предварительно смахнув сиденье концом передника, хотя до этого на нем сидела сама. Володя разделся и позвал мать в переднюю избу. Степан чувствовал себя неловко наедине с незнакомыми людьми, тем более, что отец и дочь удивленно и внимательно разглядывали его. Хозяину было не более сорока пяти лет, да и хозяйке, как успел заметить Степан, примерно столько же. Борода у него черная, короткая, слегка курчавится. Он сидел за столом в одной рубахе-косоворотке с расстегнутым воротом. На столе перед ним в тазике густой раствор папье-маше. Тут же рядом лежали несколько половинчатых форм для игрушечных лошадок, зайчиков, кукол. Перед этим он занимался формовкой игрушек. А мать с дочерью покрывали лаком и краской уже готовые, высушенные и склеенные фигурки. Приход сына и гостя прервал их работу. Воспользовавшись перерывом, хозяин зажег самодельную папиросу и закурил. Предложил папиросу и Степану. Тот отказался, сказав, что не курит.

— Вы, случаем, не монах? — спросил затем хозяин.

Девушка прыснула от смеха и убежала в переднюю. Невольно улыбнулся и Степан.

— А что, разве я похож на монаха?

— Похож не похож, а волосы длинные, не курите, вот я и подумал.

Из передней с шумом вывалились брат с сестрой, а за ними вышла и мать. Степан не заметил, как хозяйка подала знак мужу, и тот, будто за делом, ушел в переднюю. Володя положил руку на плечо сестры и сказал, обращаясь к Степану:

— Познакомься с моей сестрой, она у нас красавица!

— Ой, Володька, ты с ума сошел! Разве так представляют? — воскликнула она, вся зардевшись.

— Не правда, что ли? Скажи, Степан, ведь она у нас красивая?

Девушка рассердилась на это, скинула с плеча руку брата и быстро скрылась за ситцевым занавесом, отделяющим предпечье от остальной части комнаты.

— У нас ночуешь, я с матерью поговорил, она разрешила, — сказал Володя, дотрагиваясь рукой до Степана.

Тот облегченно вздохнул, и у него сразу сделалось несказанно тепло на душе, как будто он очутился у себя в Алатыре в кругу родной семьи.

7

На следующий день после обеда хозяйка — Елена Дмитриевна — всех мужчин погнала в баню. От сына она уже знала, что Степан обитает в ночлежке, и сунула ему старое, залатанное, но чистое белье мужа. До обеда Степан вместе с хозяином — Петром Владимировичем — и Володей формовал из раствора папье-маше фигурки кукол и различных зверьков. Его сноровка сразу понравилась хозяину, тем более, что Степан несколько упростил формовку. До этого хозяин каждую формочку, наполнив ее раствором, клал под небольшой пресс, чтобы масса фигурки получалась плотнее. А Степан всю эту операцию проделывал простым надавливанием пальцев. Он несколько фигурок сделал без форм, слепил на глаз, и они получились лучше формованных.

— Да ты, парень, я вижу, настоящий мастер в нашем деле! — восхищался Петр Владимирович, окончательно покоренный им. — Бросай свое пустое ученье, давай откроем дело. Ты станешь моим компаньоном!

По дороге в баню Володя, улучив момент, шепнул Степану:

— Он на этом помешан, только и мечтает об открытии своего дела. Ты поддакивай, ему это нравится...

Степан не умел обманывать людей даже при явной для себя выгоде. Бесполезно было бы доказывать отцу Владимира, что он, Степан, в своей жизни желает лишь одного — стать настоящим художником. Этого он бы все равно не понял, как не понял его сын, когда Степан поделился с ним своими думами.