Степь - [43]

Спрыгнув с агрегата, я пристально его осмотрел ещё раз. Солнце уже завалилось за горизонт, и наступили сумерки. Плохо. Есть у меня такой дефект зрения, в сумерках вижу неважно. Днем нормально, ночью не плохо, а в сумерках беда… Но крышку, благо она была не маленькая я обнаружил. Скорее всего, она пряталась за прямоугольным люком с внутренним замочком справа. Ключ подбирать некогда. В тонкую щель вбил ладонью клинок танто и сковырнул люк на раз. И обнаружил под ней выступающую трубу бака с обычной круглой металлической крышечкой, как на автомобилях середины ХХ века. На крышке проступала какая-то надпись. Хотя бегло взглянув, можно было подумать, что её кто-то до меня зубилом приложил, затем пришло понимание, что это клинопись, весьма похожая на шумерскую. Жаль, что шумерскую мову я не разумею. Хм… Сюда бы Дервиша, его бы письменность аборигенов другой реальности очень заинтересовала. Хотя, не зная, что там написано, я сделал предположение, почему именно клинопись у них сохранилась. Видимо те самые адамиты, сыновья Адама, как они себя именуют, ведут своё начало от цивилизации Шумеров. В их реальности она не канула в вечность, а поглотила остальные народы, завоевав планету целиком.

Крутанул крышку против часовой стрелки, и она поддалась. Принюхался. Пахло явно керосином или соляркой. Потоптался пять минут, раздумывая, чем еще из одежды пожертвовать, чтобы опустить в бак и сделать фитиль. Ядрен батон! Единственный аксессуар, которым я мог пожертвовать без внешних потерь, это трусы. Тут без них обходятся все поголовно, и даже не догадываются, что это такое. А я, будучи несколько сентиментальным (и в целях гигиены, и привычки) их ношу. Правда, они не 21 века, те давно сносились, а шиты заботливыми руками моей суженой. Надеюсь, суженая по возвращению мне претензий не предъявит, где я их потерял. А она может… ревнивая жуть. Но любимая. Ладно!

Пока я раздевался, голое тело тут же принялся инспектировать рой комаров. Как же без них? А вот зачем я дурень без веревки пеньковой путешествую, это вопрос? Был бы с собой аркан, использовал бы его на фитиль, не пришлось бы последними трусами жертвовать. Говорил же мне Очкарик, бери всё и побольше.

***

Светлый солнечный день разлился над бескрайней степью, и таким же светлым и лучезарным было настроение следопыта и Сауле. И если Газарчи слегка смутился, от того, что Ертай догадался о произошедшем ночью, то Сауле и вовсе не обратила внимание, на слова мальчишки. Надо ли говорить, что следопыт был счастлив и наполнен любовью ко всему сущему. Он любил и бездонную синь неба, и бескрайнюю степь, и зеленую мутную речку, и каждую травку в степи, каждого кузнечика в траве. И в порыве чувств готов был расцеловать весь мир, который освещало расплавленное золото солнца. А всё потому, что на свете была Она. Та, которую он любил всей душой и телом. И самое главное, что она тоже любила его или просто отозвалась на его чувства. Он не задумывался над этим, это неважно… важно только одно. Милая… И следопыт потянулся за ней.

Сауле тем временем умывалась в реке, он подошёл, чтобы ещё раз полюбоваться, посмотреть на неё.

- Чего подглядываешь? – обернулась на его шаги Сауле, - Вот тебе, чтоб не подглядывал!

Она плеснула ладонями воду на него и засмеялась. Её смех серебряным колокольчиком разнесся вдоль реки. Газарчи в притворном испуге отклонился от теплых капель, а сам боком, боком и запрыгнул в речку, окатив Сауле целым снопом брызг.

- Ах! Ты вот как?! А я тебя…! – со смехом выкрикнула девушка, заходя покалено в воду и зачерпывая ладонями очередную пригоршню воды. Она брызгала на него, а он на неё, медленно приближаясь. А когда подошел совсем близко, то привлек к себе. И влюбленные слились в долгом и жарком поцелуе. Сердце бешено забилось в груди, оглушающее застучало в голове. Телу стало жарко. « Почему вода в реке не закипает?» - мельком подумал следопыт и отдался своему чувству.

Да. Он, конечно, был счастлив, как ребенок, как несмышленый щенок, резвящийся в таком прекрасном и необъятном мире. Но надо сказать, что помимо ощущения любви и счастья, когда Газарчи проснулся, его окружил сонм колючих как репейники мыслей. О том, что им теперь делать? Где искать себе пристанище и как жить? Ведь у них ничего нет. Ни коня, ни барана, ни своей юрты над головой. Зато у них уже есть Ертай, который будет жить с ними как младший братишка. Будет ли? А вдруг не захочет? А вдруг Сауле захочет вернуться домой к отцу? Выйти замуж за Аблая? А вдруг? И это каверзное вдруг, отравляло следопыту радость. И хотя сердце его уверяло, что все проблемы разрешатся сами, разум говорил другое. Поэтому, когда поцелуй, наконец прервался, он зашептал на ухо Сауле:

- Никому тебя не отдам… никогда. Ты всегда будешь моей… Слышишь?

Но Сауле не отвечала, а только улыбалась в ответ. Рядом затрещал камыш. Мальчишка без сомнения подглядывал за ними.

- Ага! – раздалось вдруг из камышей, - Там скачут!