Стены слушают - [40]

– Извините.

– Незачем так напрягаться, Брандон. Когда мы поставим его перед истинным положением вещей, он может расколоться и выдать остальное, чего мы еще не знаем. Но опять-таки у него может быть удачное объяснение всему, что бы мы ни спросили.

– Включая деньги?

– Как раз то, что касается денег, вполне объяснимо. Они нужны ему для Эми, – ее расходы в Нью-Йорке оказались больше, чем он рассчитывал.

– Ее нет в Нью-Йорке.

– Если б я был на месте Келлога, я сказал бы: докажите.

– Докажу, даже если придется выжать из него истину голыми руками.

Додд молчал, озабоченный пробкой в движении транспорта по забитой машинами улице. Слегка полегчало где-то к западу от Президио-бульвара.

– Послушайте, Брандон. Вы что, и вправду рассчитываете на этот трюк с "голыми руками".

– Рассчитываю.

– Зачем же тогда таскать с собой револьвер?

– Не знаю. Купил его нынче утром. У меня никогда не было револьвера. А тут вдруг подумал, что он может быть необходим.

– И что же, почувствовали себя лучше?

– Нет.

– Я тоже, – мрачно отозвался Додд. – Избавьтесь от него.

– Ничего, он не понадобится.

– А я думаю, понадобится. Вы не из тех, кому можно доверить заряженное оружие.

– Кажется, я сам догадывался об этом, – согласился Джилл. – Оно не заряжено. Я не купил патронов.

Додд промычал не то с усмешкой, не то с облегчением:

– Не могу разгадать вас, Брандон.

– Если б я хотел быть разгаданным, как вы это понимаете, обратился бы к психиатру, а не к сыщику. Развернитесь сразу за углом. Дом в середине третьего квартала.

– Оставьте лучше револьвер в машине.

– Зачем? Он же не заряжен.

– Келлог может вообразить, что заряжен, и выйдет навстречу со своим, заряженным. Мы окажемся подвешены на очень непрочной ниточке.

– Будь по-вашему. – Джилл отдал револьвер, и Додд запер его в ящике для перчаток.

– Есть еще одна просьба, Брандон. Предоставьте вести беседу мне. Хотя бы поначалу. Можете вступить позже, если захотите. Но с самого начала постараемся не портить дела слюнявыми эмоциями.

Джилл вышел из машины с надутым видом.

– Мне не нравятся ваши выражения.

Ответ Додда сдуло ветром. Он поднял воротник и проследовал за Джиллом к подъезду.

В этом районе селились люди среднего достатка. Тут большое внимание уделяли внешней видимости. Лужайки, размером не более слоновьего уха, были ухожены до полного совершенства, кусты едва поспевали вырасти, как их подстригали. Розы и камелии питались почти так же хорошо и регулярно, как обитатели этих домов, и получали больше заботы, не говоря уж о проверке на заболевание. Это была ортодоксальная улица, где одинаковые дома каждую весну одновременно подкрашивали, сады подчинялись твердым правилам, материнство и будущее планировалось с одинаковой заботой, и если все вокруг разваливалось, господин-план оставался в силе – храните видимость, подстригайте изгороди, косите лужайки, чтобы никто не заподозрил, что все это третий раз заложено и что мамочкины головные боли вызывает не мигрень, а мартини.

Додд спросил:

– Кто выбирал дом?

– Эми выбрала. – Джилл нажал кнопку звонка. – Вернее, последовала моему совету. Имущество было частью распродажи, о чем я узнал раньше, чем объявили на открытом рынке.

– Она могла бы позволить себе что-нибудь более шикарное?

– Да, могла бы. Но Руперт не мог бы. Эми всегда настаивала на том, что они должны жить по средствам Руперта.

– Почему?

Джилл выглядел раздраженным, и Додд не знал, причиной тому его вопросы или тот факт, что никто не ответил на звонок в дверь.

– Моя сестра, – заявил Джилл, – верит в старомодный тип брака, где муж обеспечивает финансовые расходы. Это отнюдь не случай скупо... экономности.

Быстрая перемена слов заинтересовала Додда: "Значит, на самом деле он считает ее скупой. Вероятно, пробовал одолжить у нее денег, а она отказала. Интересно, как стеснены его обстоятельства и в какой степени его отчаянные поиски Эми зависят от финансовых обстоятельств, а не от братских переживаний?"

В доме зазвонил телефон. Он прозвонил восемь раз, остановился на несколько секунд и зазвонил снова, как если бы звонивший предположил, что набрал не тот номер.

– Его нет, – сказал Додд. – Мы зря тратим время.

– Подождем еще немного. Может, он в душе.

– Или в Санта-Круц.

– Почему в Санта-Круц?

– Ни почему, – пожал плечами Додд. – Туда едут, когда не хотят оставаться там, где находятся сейчас.

– Почему-нибудь же вы выбрали это название, а не какое-нибудь другое?

– Причина скорей всего не основательная.

– Послушаем все-таки.

Смеркалось. В домах по обе стороны дороги почти одновременно зажегся свет. На несколько секунд, перед тем как были опущены шторы и закрыты ставни, улица приобрела праздничный вид, словно на Рождество.

– Это вроде предчувствия, – пояснил Додд. – Предположим, Келлог решил покинуть город. Что бы он прежде всего сделал?

– Раздобыл денег.

– Он уже сделал это утром. Что он мог сделать потом?

– Понятия не имею.

– Я тоже не знаю. Просто пробую догадаться. Но, судя по тому, как я его себе представляю, пошел забрать собаку. Сидалия Кеннел находится на Скайлайн-бульваре, а Скайлайн-бульвар ведет к Санта-Круц. Если он ушел из конторы в полдень, как утверждает мисс Бартон, он к тому времени свободно был бы в Санта-Круц. Оттуда, возможно, двинет в Лос-Анджелес.