Стены слушают - [33]

Жду дальнейших инструкций. С наилучшими

Фоулер".

Додд прочитал письмо еще раз, затем позвонил Лорейн.

– Пошлите телеграмму Фоулеру.

– Прямо сейчас или лучше ночью?

– Ночью.

– О'кей, у вас пятьдесят слов?

Она списала адрес Фоулера с конверта, в котором лежало его письмо.

– Валяйте: "Закройте все возможности отъезда для О'Доннела. Обыщите его квартиру – нет ли писем, банковских документов, фотографий, свидетельств об его амурных интересах. Узнайте имена всех друзей, с которыми он может быть в контакте. Продолжайте также хорошо работать.

Искренне. Додд."

– Тут нет пятидесяти слов, – сказала Лорейн.

– Так что?

– Может быть, вы прибавите что-нибудь вроде: "Передайте мои лучшие пожелания вашей жене".

– Я мог бы, – согласился Додд. – Но получилось бы не лучшим образом. Он вдовец.

– О! Но если вы платите за пятьдесят слов, то есть почти два доллара...

– Будьте добры послать это, как записали, без дальнейшей редактуры. Потом я попрошу вас позвонить в Моффет-Филд и раздобыть адрес и номер телефона летчика по имени Берт Райнер. Я не знаю, в каком он чине. Он живет в Моунтейн-Вью с женой.

Лорейн встала.

– Отлично. Как-никак, это не то что собачьи будки и госпитали.

– Вы еще к ним вернетесь.

– Если б я хоть знала, почему вы хотите найти этого скотча. Это сделало бы мою работу менее скучной. Хочу сказать, я ваш секретарь, я должна знать эти вещи.

– Может быть, и должны. Напомните мне на Рождество, чтоб я сказал.

Общение с боссом вызвало головную боль. Чтобы облегчить ее, Лорейн приняла аспирин, для успокоения нервов – полтаблетки транквилизатора и, на общих основаниях, витаминную пилюлю. И снова потянулась за телефонной трубкой.

Глава 13

Город Моунтейн-Вью ежился под благожелательным деспотизмом реактивного века. Старожилы на митингах и в печати жаловались на дикий грохот и разбитые окна, вспышки пламени и переменившиеся небеса. В ответ личный состав воздушных сил и граждан, наиболее сознающих опасность войны, публиковали письма на тему: "Что бы вы делали в случае нападения, не имея реактивной защиты?"

Райнеры жили в нижней половине нового двухквартирного дома неподалеку от Эль-Камино-Реал. Бетти Райнер отворила дверь на звонок. Высокая, стройная, хорошенькая брюнетка с зелеными глазами и автоматической улыбкой, которую опровергал хмурый взгляд. На ней были тесные черные брючки и шелковая рубашка, двойная нитка жемчуга спускалась ниже бедер. Додд хотел бы знать, был ли то ее обычный домашний костюм или она принарядилась к случаю.

– Не пойму, с чего там вся эта возня, – заметила она Додду, пригласив его в безукоризненно убранную гостиную. – Я собиралась выпить кофе. Хотите чашечку?

– Спасибо, с удовольствием.

– Сахар и сливки?

– Чуточку того и другого.

Она наливала из белого фаянсового кофейника с черной лакированной ручкой. Единственными мазками цвета в комнате были зеленые глаза миссис Райнер и оранжевый лак на ее ногтях.

– Хотела бы я получать никель за каждую чашку кофе, налитую мной на работе. Стоило только пассажирам сообразить, что его подают бесплатно, как им уже не напиться вдоволь. – Она протянула ему чашку. – Значит, Смитти послал вас ко мне?

– Да. Считает, что у вас могут быть сведения для меня.

– Кто его надоумил?

– Он сказал, что у вас чуть ли не фотографическая память. Миссис Райнер не клюнула на столь явную лесть.

– Ну, далеко не так моя память хороша. Какие-то вещи я помню, какие-то нет. Что же имеется в виду?

– Один рейс из Мехико-Сити в Сан-Франциско.

– Который? Я полсотни раз их проделала.

– Суббота, тринадцатого сентября.

– Это примерно за неделю до того, как меня уволили. Смитти, наверно, сказал вам? Они уволили меня, узнав, что я замужем. Идиотское правило. Если брак плохо влияет на работоспособность, почему воздушные силы не сокращают моего мужа и вообще женатых летчиков? По-вашему, быть стюардессой – это причуда? И всех-то делов – изображать официантку и горничную без чаевых.

– Суббота, тринадцатого сентября, – терпеливо повторил Додд. – Летчиком и вторым летчиком были Роберт Форбс и Джеймс Биллингс. А двумя стюардессами с вами – Анн Маккей и Мария Фернандес. Теперь вспомнили?

– Конечно. Был уик-энд, моя подружка заболела, я предложила вернуться ночью в Мехико-Сити и занять ее место в том же рейсе назавтра. Это было против правил. Но, как я уже сказала, у них хватает идиотских правил.

Додд раскрыл папку с пометкой Э.Келлог и вытащил фотографии Эми.

– У меня есть основания считать, что эта женщина села в ваш самолет с мужем и, возможно, с третьим лицом.

Миссис Райнер с интересом изучила снимки, но сразу никого не узнала.

– Она похожа на сотни других женщин, каких я видела. У нее не было никаких особых примет?

– Целых две. У нее была повязка на левом виске и синяк под глазом.

– Женщина с подбитым глазом, – конечно, я помню! Мы с Марией порезвились на ее счет, гадая, как она это заработала: может, муж поколотил или что-нибудь в таком роде? Он для этого не подходил с виду. Красивый мужчина, спокойный и заботливый.

– Заботливый о ком?

– Ну, главным образом о ней. Но о нас, девушках, тоже. Многие пассажиры становятся требовательными в течение долгого рейса. Он не просил ничего особого. Она тоже. Почти все время спала.