Стены молчания - [17]

Пола, должно быть, почувствовала, что я перестал печатать.

— У меня есть глаза даже на затылке. Возвращайся к своей работе, — сказала она, не поворачивая головы.

— Как ты думаешь, мне надо идти на похороны?

— Мне-то откуда знать?

— Ну, просто он был другом и клиентом.

— М-да, хороший друг, который приглашает тебя на самоубийство.

В этот момент я решил пойти на похороны. Я понял, что хочу этого. Наверное, я не смогу до конца осознать происшедшее, пока не увижу материальное подтверждение того, что произошло. Я не хотел видеть тело Джей Джея в гробу со стеклянной крышкой, рыдать над ним, вопрошая «Почему, почему, ну почему же?» Но я хотел увидеть жену Джей Джея, Миранду, и других родственников, что придало всему этому хоть какую-то человечность.

— Я пойду, — твердо произнес я. — Который час?

— Два, — ответила Пола. — Ты доберешься быстрее, если сам поймаешь такси, а не я буду заказывать машину.

Такси представляло собой унылое звено в потоке машин, которые плавно двигались через Лонг-Айленд. Наконец мы выбрались с дороги для ускоренного движения (было большой ошибкой так называть эту автостраду) у сорокового выезда и затерялись в бесконечных дорогах кладбища, занимающего большую территорию в этой части острова. Это был национальный парк мертвых.

Предполагалось, что таксист должен знать точное расположение мемориального парка Пайнлоун. Но он не знал этого, и поэтому, когда он высадил меня около центрального офиса кладбища, я уже сильно опаздывал.

Клерк в офисе кладбищенского смотрителя направил меня к саду Свободы и вручил карту. Мне следовало бы задержать такси: территория парка была огромной, настоящий город мертвых со своей собственной остановкой на железной дороге Лонг-Айленда, проходящей рядом.

Моросил дождь. Я пошел по направлению к саду Свободы по Лилиан М. Локк-драйв мимо садов Фонтанов и Воспоминаний к Т-образному перекрестку с Холли-драйв. Вокруг были ангелы, склепы, надгробия в виде скромных квадратов и кругов из сланца и камня, похожих на крышки люков на безукоризненном газоне.

Потом я пошел по дороге Виста, повернул направо на Адамс-драйв и затем налево на Фридом-драйв, забитый конвоем вездесущих похоронных машин, упиравшихся прямо в вал, который вел к центральной части сада Свободы, располагавшейся на возвышении.

Впереди на откосе виднелась угрюмая масса людей в черном.

Мрачное сборище появилось, как дождевое облако, над выступом центрального холма. Должно быть, это компания Джей Джея. Я пропустил само погребение, но мог выразить соболезнование.

Маленькая женщина со старушечьей походкой едва волочила ноги. Ее поддерживал мужчина лет пятидесяти пяти. Его тонкие седые волосы были завязаны в небольшой хвостик, лицо все в морщинах, но знакомое, с легко узнаваемыми чертами Джей Джея. Отец? Я не был уверен. Может быть, брат? Его лицо не выражало никаких эмоций, но по походке можно было судить, что он ненавидел похороны.

Позади этой пары шла небольшая группа. Это были одиночки, шагающие рядом, но не объединенные общим горем в единое целое: Кэрол Амен, Шелдон Кинес и еще трое мужчин. Позади процессии шел еще один участник, скорее всего полицейский, которому было дано задание добыть информацию у скорбящих.

Я подошел. Маленькая женщина взглянула на меня. Ее глаза скрывались за огромными черными очками.

— Кто вы? — спросила она.

Миранда Карлсон выглядела не так, как я ожидал. Она не была дурнушкой, у нее были красивые губы, но она была похожа на мышь: мышиное лицо, мышиные волосы. Детей не было.

Я представился.

— Вы видели, как это произошло, — холодно произнесла она. Откуда она знала? Должно быть, полиция рассказала. Миранда достала носовой платок из рукава, но не для того чтобы утереть слезы. Она сняла очки, чтобы протереть их от капелек дождя. Мужчина с хвостиком взял у нее очки, вытер и вернул Миранде. Он пристально смотрел на меня.

— Да, я видел, как это произошло. Джей Джей попросил меня приехать посмотреть на его новую машину, — ответил я.

— Но почему он сделал это? — У нее чувствовался какой-то южный акцент.

— Я не знаю. — Разве у нее самой не было предположений? Я должен был только сопровождать Джей Джея на встречи и прорабатывать его документы, или выпивать с ним в баре «Джека Дэниэлса», или ходить с ним на бейсбол. Она жила с ним. Она должна была знать, почему он совершил самоубийство.

— Вы были его другом, — сказала она. Следы эмоций начали проступать сквозь траурную притворную сдержанность.

— Я не знал Джей Джея так уж хорошо, миссис Карлсон, — мягко ответил я. — Он был великим человеком, и я восхищался им, но он не доверял мне. Простите.

— Теперь его никто не знает, — с презрением сказала она. — Два дня назад он был героем, его все любили, все говорили мне, какой он прекрасный человек, как они счастливы, что он рядом с ними. Говорили о его благотворительности, о его стипендиях, о больничных счетах незнакомцев, которые он оплачивал. А теперь никто его не знает, никто не считает, что был его другом, и никто не знает, почему он совершил самоубийство, убив себя и еще пятнадцать человек и оставив меня с двумя детьми думать, что же, во имя Господа, пошло не так.