Стена вокруг мира - [6]

Вам не описать, каких усилий мне стоило не воткнуть меч в колдуна, когда он, оглушенный, медленно сползал по стенке. Но я заставила себя успокоиться, вспомнила несколько подходящих мантр, тихий голос Мастера – взяла себя в руки и убрала меч в ножны. И совершенно напрасно!..

Мартин истекал кровью и шипел от боли. По пульсациям его гэемона я определила, что он пытается направить течение энергии так, чтобы остановить кровотечение.

– Давай, я…

Мартин сморщился и выдавил:

– Справлюсь… Сначала… свяжи его…

Тут, наконец, ему удалось остановить кровь, поэтому я со спокойной совестью повернулась к нему спиной и занялась колдуном. Я связала подонка так, чтобы он не сумел развязаться, потом набросила плащ ему на голову, сделав своего рода «мешок» и накинула еще одну петлю – на шею – стараясь не затягивать ее слишком туго. Мне нужно было, чтобы он не мог видеть. Глаза колдуна – оружие куда более опасное, чем мечи и стрелы.

Потом я помогла Мартину: очистила собственной энергией его рану, перевязала, повесила руку так, чтобы она не болталась при ходьбе. К этому моменту мои солдаты наконец-то добрались до переулка. Меня развеселили их покрасневшие от быстрого бега, немного испуганные, но решительные лица. Я приказала им поднять колдуна и нести в нашу гостиницу. Также я забрала его оружие.

Уладив необходимые формальности с местными властями, мы выехали из города. Колдун был перекинут через лошадь и крепко привязан к седлу. Голову его по-прежнему закрывал плащ. Все время пути ему предстоит провести в таком виде. Кажется, я устроила ему серьезное сотрясение, потому что вскоре после того, как мы начали движение, его вырвало прямо в «мешок», внутри которого находилась его голова.

– Может, уберем плащ? – спросил Мартин.

– Нет.

Все, что я сделала – это так ослабила петлю, чтобы блевотина могла вытекать на землю. Пусть он хоть сдохнет, но большего от меня не дождется. Я отвечаю не только за себя, но и за людей, которые со мной.

Но подонок не сдох. К сожалению. Первая ночь, впрочем, прошла спокойно. На следующий день подонок очухался и смог попросить воды. Мы приподняли край плаща ровно настолько, чтобы можно было просунуть горлышко фляги.

– Мне нужно отлить, – сказал он, напившись.

Я сделала знак солдатам. Колдуна сняли с лошади и кое-как поставили на ноги.

– Развяжите мне руки, – попросил он.

Я усмехнулась.

– Обойдешься.

Он повернул голову ко мне. Хотя его лицо было закрыто плащом, у меня возникло ощущение, что это обстоятельство никак не мешает ему видеть.

Глаза ему выколоть, что ли? Нет, вряд ли это поможет… Кроме того, у меня никогда не хватит духу осуществить что-либо подобное.

– Может подержишь мое хозяйство, пока я ссу? – издевательским тоном спросил он. – Хочешь подержаться?

Во мне вспыхнул гнев, но я мгновенно подавила его.

– Развяжите ему ноги, – сказала я солдатам. – Пусть сядет на корточки и писает, как женщина.

Солдаты, посмеиваясь, так и поступили. Колдун молча стерпел унижение.

На вторую ночь я проснулась. Что-то было не так. Я ощущала странный упадок сил. Ночная тьма была не просто тьмой, а чем-то еще. Я так и не поняла, что именно происходит, но было очевидно только одно: ничего хорошего. И источник этого непонятного недомогания мог быть только один.

Я вскочила на ноги и что было силы пнула колдуна в голову. Я собиралась устроить ему еще одно сотрясение, но промахнулась и попала каблуком не в висок, а в челюсть. Колдун взвыл и попытался отползти от меня подальше. Я пнула его еще раз, а потом, схватив за одежду, подняла над землей.

– Слушай меня, ублюдок! Еще раз попытаешься колдовать – и я лично тебя четвертую! Понял?!

– О фем фы гофофите…

Кажется, я выбила ему несколько зубов. Сплюнув в собственный «мешок», следующую фразу он смог произнести уже более внятно:

– Как я могу колдовать? – Он издал какой-то странный звук. Всхлип?.. Нет, не всхлип. Трудно поверить, но это был смешок. Презрительный смешок. – Как я могу колдовать, если у меня даже руки связаны?

– Не изображай из себя дурачка. Я тебя предупредила.

Я отпустила его и распорядилась насчет ночных дежурств. Теперь хотя бы один человек будет бодрствовать. Ненадежная мера, но хоть какая-то. Я тоже в списке, но, к сожалению, я не могу совсем не спать. Мартин тоже рвался подежурить, однако я охладила его пыл. И совершенно правильно поступила, потому что в середине следующего дня он потерял сознание и упал с лошади. Открылась рана, снова началось кровотечение. Я привела его в сознание, приняла все необходимые меры… мы даже остановились ненадолго, чтобы отдохнуть. Но надо было ехать дальше.

Я иногда смотрела на колдуна – не глазами, а другим, внутренним зрением – и не могла не поразиться тому, как быстро он восстановился. По течению энергий внутри его гэемона, напоминавшего мне поблескивающее шевелящееся насекомое, я могла определить, что он уже полностью избавился от неприятных последствий, вызванных сотрясением мозга. С особенной силой я пожалела о том, что не прикончила его тогда же, в переулке. Впереди – пять дней пути. Колдун – уже почти здоров.

В середине третьей ночи я снова проснулась. На этот раз не было никаких неприятных ощущений вроде усталости или недомогания. Но… Если человек просыпается ночью после целого дня скачки, это что-то да значит, так ведь? А я не простой человек. Меня обучали. И если мой сон прерывается – значит, снова происходит что-то не то.