Стена - [14]

– Он был другом, – тихо произнес дед.

– Я знаю, – отозвалась ма и, протянув руку, дотронулась до отца.

Однако ее прикосновение как бы вернуло деду его прежнюю самоуверенность. Он резко встал и громко проговорил:

– Сегодня мы его кремируем, и было бы неплохо, если бы на этой церемонии присутствовали все жители деревни. Он был великий человек. Хороший человек. Мы должны сжечь его и послать его душу вместе с дымом вверх по стене. Бог ждет его душу. Бог сидит наверху стены и видит все.

Гордо расправив плечи, дед прошествовал к двери и оставил их дом.

Некоторое время Тигхи наблюдал за тем, как его па и ма обменивались взглядами. Затем ма покачала головой и встала из-за стола.

Помогая па производить в доме обычную утреннюю уборку, Тигхи спросил:

– Дед был очень близок с Констаком, верно?

Па быстро взглянул на него и сказал:

– Вообще-то да, они были очень близкими друзьями. Знали друг друга много лет. Гораздо больше, чем ты прожил на свете.

Однако Тигхи поймал себя на мысли, что его больше интересует, в какой момент ночи умер старый Констак. Когда Тигхи находился в доме Уиттера или после? Шелест голубиных крыльев в звездном свете; рвотная масса изрыгается из горла Тигхи подобно холодному блеску души, оставляющей тело. Все это наполнило его голову странным ощущением.

Когда все неотложные дела по дому были сделаны, а па и ма пошли в хлев посмотреть козу, которая должна вскоре дать приплод, Тигхи отправился в деревню. Внизу, на выступе главной улицы пара младших проповедников деда готовили погребальный костер, кое-как связывая в пучки сухие стебли высокого бамбука. Тигхи постоял около и поглазел на их работу. Люди сновали по улице взад-вперед, и кое-кто присоединился к Тигхи в его пустом времяпрепровождении.

Священники тем временем принялись сгибать тонкие бамбуковые доски, придавая им нужную форму. В получившийся короб поместят тело покойного Констака. По краям священники положили еще травы и бамбука. Поглазев немного, зеваки уходили.

Тигхи поднялся по общественной лестнице и пошел вверх по ряду более коротких выступов, располагавшихся выше и правее деревни. Здесь находились механические мастерские. В одной из них, где ремонтировали и изготавливали часы, работал его друг детства Акате. Он был ровесником Тигхи, однако его семья не относилась к числу обеспеченных, и потому Акате большую часть времени проводил в закутке рядом с мастерской, работая с различными часовыми устройствами при дневном свете.

– Ты слышал? – спросил Тигхи, неторопливо приближаясь к другу. – Этой ночью умер Констак.

– Все уже знают это, – ответил Акате, не поднимая глаз и продолжая копаться в маленьких часах.

Они были сделаны из пластмассы, и потому колесики и шестеренки износились и расшатались. Акате смазывал механизм коробочки.

Тигхи опустился на траву перед Акате.

– Ты пойдешь на похоронную церемонию?

– Если успею покончить с этим. – Акате поднял голову. Один глаз у него был по-прежнему прищурен в типичной манере часовщика. – Вчера один человек продал моей ма запчасти к энергоблоку. Теперь у нас полный набор.

– Набор чего? – спросил Тигхи, хотя он совершенно не разбирался в деталях часовых механизмов.

– Понимаешь, это что-то вроде мембраны, которая, как думает моя ма, служила экраном. У нас есть также зубцы от этой штуки, и каждый зубец промаркирован символом. Я даже смог различить некоторые из них – «Р», «А» и что-то похожее то ли на «Ц», то ли на «С».

– Это хорошо, – сказал Тигхи без энтузиазма. – Так ты идешь?

Акате пошмыгал носом и опять посмотрел на часы:

– Не знаю. Может быть. А может быть, и нет. Какая-то чудная пластмасса. Клей никак не берет ее, а если и берет, то потом она отламывается в этом месте. Видимо, в пластике есть какой-то ингредиент, который сопротивляется клею.

– Похоже, ты не слишком большой любитель религиозных церемоний, – заметил Тигхи.

Он сорвал травинку и стал крутить ее, подставляя солнечному свету. Между стебельками травы у его ног суетился удивительно красивый лилово-красный жук. Иногда он заползал на травинку и полз по ней, пока она не сгибалась под его тяжестью и не сбрасывала жука.

– Знаешь, я думаю о Боге.

– Бог, – повторил Акате скучным голосом.

– Ну да. Ты же знаешь, что нас учат, будто он сидит на верхушке стены, – проговорил Тигхи. – И видит Вселенную.

– Насчет таких дел тебе лучше порасспрашивать своего деда, – посоветовал Акате.

– Но ты же знаешь об этом.

– Конечно.

– И тебе это кажется правдой?

– Я как-то не задумывался.

– Дело в том, что я слышал кое-какие другие истории, и они заставили меня задуматься. А что, если Бог не сидит наверху мира? Что, если Бог живет у подножия стены – что, если он построил стену, чтобы не пускать кого-то? Чтобы отгородиться от чего-то?

Акате отложил в сторону инструмент и поднял голову. В его глазах мелькнула догадка.

– Вот оно что, – проговорил он задумчиво. – Я слышал, что ты ухлестываешь за этой девчонкой, Уиттершей. А всем известно, что ее па – старый чудак, который не дружит с головой.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Тигхи, не поднимая глаз от травинки в руке. – Я же просто спросил.

– Лучше бы тебе поостеречься, вот что я скажу, – произнес Акате. – Со старым Уиттером опасно дружбу водить. Если бы мой дед был священником, я бы не стал болтать с каждым встречным, а тем более с таким человеком. И я бы трижды подумал, с кем поделиться насчет странных космических теорий.