— Разве Алекшандуш не союзник нам? — громко спросил Шунашшура, — почему мы желаем бедствий ему? И где Циданта?
— Стал богом! — позвучал голос Муваталли.
Все обернулись к нему. Первый Страж стоял на ступенях халентувы чуть в стороне от царицы-матери, доселе не привлекая к себе внимания.
Эти слова дались ему с большим трудом. «Стал богом» — так сообщалось о смерти царя, однако следование традиции могло помешать Муваталли гнуть линию о божьей каре, павшей на голову нечестивого царя. И всё же он не стал ломать традицию.
— Лабарна, Солнце, стал богом сегодня утром!
По толпе промчался слитный вздох.
— Как это случилось? — Шунашшура постарался придать своему голосу нотки безмерного удивления.
— Лабарну поразил молнией Бог Грозы!
Панкус взорвался. Все присутствующие заговорили разом, пытаясь перекричать друг друга. Муваталли, повысив голос, как только мог, кратко рассказал о случившемся.
— Да ты дурным вином опился, Муваталли! — воскликнул наместник города Каниша, стоявший подле Шунашшуры.
Несколько человек согласно закивали.
— Я не лгу! — крикнул Первый Страж, — вот свидетели!
Он вытолкнул в круг двух уцелевших. Они подтвердили его слова.
Церемония пришла в полное расстройство. По знаку Валлани удалились музыканты и служители.
— Недостаточно слов! — крикнул Шунашшура, — надобно устроить тщательное дознание!
— Кого во лжи хочешь уличить, скудоумный? — выкрикнул сотник «сынов дворца», один из самых преданных людей Муваталли, — сам Громовержец укрыл Первого Стража Железным троном, а лабарне череп снёс! Иди, посмотри на трупы! Никакое оружие смертных не способно оставить такие раны!
Валлани уже знала, что «Тешуб укрыл Муваталли» и этот неожиданный поворот её весьма беспокоил, потому она решила поторопить события и перешла от слов к делу.
— Ныне вам, Большое собрание, следует провозгласить, кто воссядет на Железный трон! — объявила таваннана.
— Что же тут решать? — крикнул Шунашшура, — ведь сказано же в законе Телепину: «Царём пусть становится только первый сын из сыновей царя. Если первого из сыновей царя нет, то пусть будет царём тот, кто второй по месту сын. Когда же наследника из сыновей царя нет, то той, которая первая дочь, пусть ей возьмут мужа, и он пусть будет царём».
— Верно-верно! — поддержал его наместник Каниша.
— Я не слышал, Муваталли, говорил ли ты, что наследник мёртв? — спросил Шунашшура.
Муваталли скрипнул зубами. До сих пор его люди, несмотря на то, что он нещадно подгонял их, не смогли найти Хуццию. Зато принесли весть о неповиновении начальника мешеди. Первый Страж чувствовал, как у него земля под ногами начинает ходить ходуном.
— Хуцции нигде нет. Он пропал, и найти его не могут.
— Но разве это означает, что он мёртв?
— Хуцция не годится в цари, — к удивлению многих присутствующих встряла в спор таваннана, — не за свою вину пострадал сын мой, а за вину внука. Разве не отдал половину власти Циданта старшему моему внуку? Разве Циданта преклонялся перед макандуша и приносил жертвы их богу? Горько говорить мне такое, но погубит державу Хуцция. Иному следует сидеть на Железном троне.
— Это кому же? — с вызовом поинтересовался Шунашшура, уже зная, какой будет ответ.
— Ксассени! Ксассени достоин! — закричали те высокородные, что держали сторону таваннаны.
«Ишь, как стройно запели! Долго ты их упражняла в этом, старуха?» — усмехнулся санга.
Лицо Муваталли не выражало никаких эмоций. Он уже продумал свою линию поведения в изменившихся условиях. Он ни одного худого слова не скажет о Хуцции. Не будет призывать ни к суду, ни к беззаконному убийству. Ни в коем случае. Пусть закон преступит таваннана, пусть сама себе выроет яму.
Сторонники царицы, которые думали, что их поддерживает и Первый Страж, горячо принялись продвигать Ксассени. Их противники, которых перед халентувой оказалось меньшинство, пытались отстоять закон, но их перекричали.
— Ты хочешь преступить закон Телепину, таваннана? — спросил Шунашшура, улучив момент, когда шум немного стих.
— А часто ли этот закон соблюдался после Телепину? — парировала царица-мать.
— Да-да, верно! — подхватили её сторонники, — нехорошо, когда на Железный трон воссядет недостойный царь.
— Закон преступали не раз, следовательно, богам он неугоден. Нужен другой!
— И что же вы сделаете с Хуццией, когда он найдётся? — спросил наместник Каниша.
— Сказано было Телепину: «Никого из рода не убивай — это не к добру», — напомнил кто-то.
— Верно говоришь! — подхватили его слова несколько человек.
— Верно!
Сторонники Хуцции беспомощно переглядывались и помалкивали. Поддержав сей клич, они признали бы, что наследник трона не достоин, но и возразить, по понятным причинам не могли. В результате из нескольких десятков глоток звучал только один голос. Голос сторонников таваннаны.
— Да, почтенные, вспомним закон великого лабарны: «И доставили мятежников, и панкус назначил их смерти. Но сказал я, царь — зачем им умирать, пусть скроют лицо. И я, царь, отделил их и сделал людьми плуга и забрал с правого бедра их оружие и дал им ярмо».
— Верно, верно! Правильно! Пусть Хуцция скроет лицо!
Муваталли помалкивал, скрестив руки на груди. Такого поворота он не учёл и теперь клял свою забывчивость. Законники… Живой Хуцция с кучей сторонников при шаткой власти и наличии конкурента его не устраивал. Что же скажет таваннана?
