Стена моего путешествия - [12]

44

чертами лица. Он обладал гибким и острым умом, был очень выдержан и немногословен. В нём воплотились все лучшие черты их древнего рода, но последствия страшной борьбы наложили свои линии на этот портрет; он стал, в каком-то роде, маньяком смерти, маньяком крови. Крови и крови семьи. Смерть всё время стояла перед его глазами, и уже вся его жизнь была подчинена только одному - убить и победить в этой войне, войне не славы, но чести.

В 1840 после долгой и мучительной болезни умерла, не оставив после себя детей, 22-летняя жена Операпато...

В 1859 году война пришла к своему завершению. Был приведён в исполнение страшный план Джорджо, план, который готовился и зрел не один год. На большом семейном торжестве врага была подкуплена охрана. Вырезали всех. Абсолютно всех. Оставшиеся случайно в живых несколько слуг, под страхом мгновенной казни и ещё в стоявшем в глазах ужасе от увиденного, рассказали, что на один из островов, принадлежавших уже не существующему врагу, был отвезён полугодовалый малыш... Это была дальняя кровь, пусть далёкий, но последний член вражеского семейства. Джорджо отправил за ним и приказал привезти его к нему сразу по прибытии.

Его доставили через несколько дней. Верные слуги (чей род по древности не уступал роду их господ) внесли полугодовалое дитя в залу, где обедала семья. Война закончилась, но Джорджо по привычке ещё держал всех в своём замке. Через несколько дней семья собиралась отплыть на острова, где намечался небывалый по своему размаху пир, венчающий победу, после чего каждая ветвь рода удалялась, кто куда пожелает. Не ехали лишь Опера- пато с его второй женой, которая должна была впервые разро- диться со дня на день.

Кроватку, в которой мирно посапывал малыш, поставили на сверкающий пол, и тут неожиданно для всех поднялся доселе молчавший Операпато.

45

"Брат, - в наступившей тишине начал он, - брат, сколько лет

наш род вёл эту войну?! Вечное озеро слёз пролито женщинами нашей семьи. Лица наших мужчин уже давно перестали улыбать- ся, но только чернеть. Имея всё, мы жили в большей неволе, чем наши слуги. Всевышний дал нам очень многое и наказал за без- рассудство наших предков, безрассудство наше и безрассудство людей, которые становились кровными нам врагами ещё до их и нашего рождения. Брат, я не прошу тебя пощадить это ни в чём не повинное дитя: я знаю, что этого не смог бы добиться от тебя даже Бог Грозы. Но я прошу тебя позволить улыбаться ему до того дня, пока не родится вскорости мой первый ребёнок. Пусть это будет хоть и не полное, но первое после страшного времени приношение, ибо я знаю, что если ты согласишься сейчас, - это будет истинная жертва. В день, когда родится мой сын, я сам принесу его на жертвенный алтарь. Вспомни, прошу тебя, ведь и моя кровь была пролита в этой войне"...

Джорджо не поднялся со своего кресла. Он устал, слишком устал. Его сильное и красивое тело вдруг потеряло упругость. Мудрые глаза как будто уходили внутрь отдохнуть. Его глубокий ум молил о передышке. Уже никакие чувства, кроме издали приходящего спокойствия, не волновали этого большого чело- века. Хотелось спать, и не спалось. Хотелось не думать, но мыс- ли бродили в его исчерченном морщинами мозгу, хотя в реше- ниях уже не было надобности. Он устал, слишком устал.

Медленно, словно прося тишины, он поднял руку и сказал: "Пусть будет так".

Через несколько дней семья отплыла на огромном корабле в сторону островов. Плавание должно было занять четверо суток, но закончилось намного раньше. На утро третьего дня судно по вине шкипера нашло на риф. Деревянный корпус, налетевший на всех своих узлах на камни, дал течь, с которой не смогла справиться команда. Спастись было невозможно. Это случилось 8 июля 1859 года.

19 июля 1859 года Операпато узнал об этом. А 20 июля 1859 го- да скончалась при родах его вторая жена. Младенца спасти не

удалось.

46

Он остался один. Совсем один в этом помпезном дворце. Пос- ледний владелец родовых земель и островов. 54 года...

Врач заверил его, что скорей всего род закончится на нём. Немногочисленные неудавшиеся попытки изменить что-то подтвер- дили предположения целителя.

Он назвал его Лорено. Его родители погибли при кораблекру- шении, и из родственников остался только дед. Операпато любил его. Ему больше некого было любить. Он не думал посвящать всю свою жизнь ему, но вышло так, что ничем другим заниматься ему не приходилось, а там уже пришли какие-то чувства, которые заменили ему любовь... Такой человек, такой характер. Ничто не грызло его изнутри, и никакие ассоциации, кроме радостной встречи, не возникали у него, когда он слышал шум бегущих к нему ног... Может, и своего сына Операпато любил бы так же.

Зато Лорено любил своего деда и не представлял себе жизни без него... Впоследствии, когда у Лорено стало уходить некото- рое время на любовные интриги, занятия философией, театр, учёбу в университете, поездки за границу, он никогда не забывал о деде и всегда находил время для него. Идиллия?.. Да.

1889 год. Одно из поместий Операпато и его внука-наследника. Июль. Кабинет Операпато.