Стена Искандара - [15]

Шрифт
Интервал

То встретит он у нас вражду и бой.
Я не грожу, — пойду, мол, истреблю!
Но с ним на рубеже я в бой вступлю.
Он нападет на нас — не устрашусь.
Не спрячусь в город, в замок не запрусь.
Я выйду в поле, пыль взмету смерчом.
Во всеоружье дам отпор мечом».
Вернулись три посла в поту, в пыли.
Все Искандару, спешась, донесли,
Что отвечал раджа, Маллу-султан,
Что отвечал надменный им хакан.
Зато сошлись во множестве — смотри! —
Покорность проявившие цари.
Для них Румиец во дворце Дары
Устраивал вседневные пиры.
Но сам он не был счастлив на пирах:
О непокорных думал он царях.
Веселье вкруг него весь день цветет,
А в сердце, в мыслях у него — поход.
Меж тем на мир повеяло зимой,
А войск не водят зимнею порой.
Смиряя сердце, на зимовку шах
Повел полки в Иран и Карабах.
* * *
О виночерпий, тяготы отринь,
Бутыль до дна в мой кубок опрокинь!
Улыбкой, как стекло ее, блистай.
В Кашмир пойду я, в Индию, в Китай!
Приди, певец! Кашмирский чанг настрой
И песню на индийский лад запой!
Пусть тот, кто чашу Чина мне нальет,
Дайрой поднос фарфоровый возьмет.
О Навои, возьми испей до дна
Источник животворного вина!
Нет в мире ни хакана, ни Маллу.
Они ушли в неведомую мглу.
По краю кубка вязью вьется стих.
«Они ушли, не говори о них!..»
И не об Искандаре песнь веди,
О Хызре говори и о Махди![30]

Описание зимы, леденящий ветер которой напоминает холодные вздохи скорбящих сердцем влюбленных и стужа которой рассказывает легенды о душистом дыхании влюбленных, в душе которых горит огонь, и ледяной покров которой напоминает мрамор, а ее буран побеждает весь мир, и в это время года белый мир с небесным ликом становится светлым от пламени, подобного солнцу, или от вина, подобного огню, и собрание пирующих расцветает от весны улыбок солнцеликой красавицы

Огонь — зиме, вино пирам дано.
Вино, как пламя, пламя, как вино.
Огонь в жаровне, словно гроздий сок.
Вино красно, как пламени цветок.
А шейки фляг длинней гусиных шей,
А на углях жаркое из гусей.
Как розы, рдеют угли в очагах.
Игра их отражается в глазах.
Вино красавец юный в кубки льет.
Другой — алоэ на угли кладет.
И угли, источая сладкий дым,
Дом озаряют блеском золотым.
Рубином уголь чудится в золе.
Рубин вина, как пламя в хрустале.
Пусть ночь, как мускус, за окном черна,
Сияньем наша горница полна.
Там, за дверьми, над мускусной землей,
Ночные тучи сыплют камфарой.[31]
За дверью буря, вьется снежный прах,
А здесь — огонь и гости на коврах,
С опущенной в раздумье головой,
Внимают пенью пери молодой.
Поражено их сердце не вином,
А пеньем пери, глаз живым огнем.
В том пробудилась тайная печаль,
И он на крыльях дум унесся вдаль.
Когда ж он станет жертвою вина,
И сядет юная пред ним луна, —
В нем, непрерывно горечью дыша,
Как чаша, переполнится душа.
Жизнь без нее — долина горьких бед.
Взглянуть же на нее отваги нет.
Скажи: беда тому и тот пропал,
Кому она свой поднесет фиал.
И он главу преклонит, и тогда
Не подниматься ей до дня Суда…
Но тот блажен, кто в этот час умрет,
Жизнь вечную он в смерти обретет.
Когда влюбленный разума лишен,
Упав, как пьяный, он впадает в сон.
Луна, едва зарей блеснет восток,
Чтоб отогнать похмелье, пьет глоток.
И, затевая пиршество опять,
Повелевает свечи зажигать.
Ее глаза и томны и темны,
И мы вином ее опьянены.
Колпак соболий набекрень у ней
На светлый лоб надвинут до бровей.
В баранью шубку кутаясь, она
Как солнце дня в созвездии Овна.[32]
И, календарь забыв, не видим мы
Помехи для весны среди зимы.
Она найдет влюбленного в нее,
Что впал, как в смерть, в глухое забытье.
Возьмет потреплет за ухо его,
Чтоб красоты он видел торжество.
И как мессия, к жизни воскресит
Того, кто ночью ею был убит.
Блажен, кто ею к жизни возвращен, —
Он Хызром к новой жизни приобщен.
Тот, кто живую воду изопьет,
Дыханье новой жизни обретет,
И притчей в мире станет речь о том,
Кто опален бессмертия огнем.
Не говори, что пьян Меджнун больной,
Скажи: расстроен в нем сознанья строй.
Он обезумел, пери увидав,
Ушел от мира, мира не познав.
Увидев, что любовь грозит уму,
Чтоб тайна не открылась никому,
Он выйдет из дому в рассветной мгле,
Пойдет бродить безумцем по земле.
Пусть он ушел во вьюгу, по снегам,
Но мир иной открыт его глазам…
С нагорий дует ветер все лютей,
Пронизывая тело до костей.
Пластинами сверкающего льда
Окаменела быстрая вода.
Источник-солнце в чаше ледяной
Блистает, искрясь яркою звездой.
И звезд небесных чистые лучи
Пылают ярче над землей в ночи.
А солнце светит тускло, и тепло
Из естества лучей его ушло.
И люди прячут лица в башлыках,
У странников сосульки на усах.
Как летом мотыльки на свет свечи,
Слетелись птицы на огонь в ночи.
Тенета дыма разостлал костер,
Как зерна, искры разбросал костер.
Лик месяца от стужи посинел.
Свод неба, словно льдина, побледнел.
Седые в небе облака висят,
Рождающие белый снегопад.
Знамена вьюги хан зимы подъял
И с войском бурь на край садов напал.
Он цветники разграбил и в ночи
Сорвал с деревьев золото парчи.
Тепло и свет пытаясь уберечь,
Деревья просят — их в костер посечь.
И пламя ярко блещет, как фазан,
Зимы студеной озаряя стан.
Мир в горностай оделся, нем и глух
Оделись люди в мех, и шерсть, и пух,
И, в плечи головы свои втянув,
Сидят, перед сандалом прикорнув.
Коль на змею зимою поглядишь,

Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Язык птиц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Поэмы

Удивительно широк и многогранен круг творческих интересов и поисков Навои. Он — поэт и мыслитель, ученый историк и лингвист, естествоиспытатель и теоретик литературы, музыки, государства и права, политический деятель. В своем творчестве он старался всесторонне и глубоко отображать действительность во всем ее многообразии. Нет ни одного более или менее заслуживающего внимания вопроса общественной жизни, человековедения своего времени, о котором не сказал бы своего слова и не определил бы своего отношения к нему Навои.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Рекомендуем почитать
Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Ярмарка тщеславия

«Ярмарка тщеславия» — одно из замечательных литературных произведений XIX века, вершина творчества классика английской литературы, реалиста Вильяма Мейкпис Теккерея (1811–1863).Вступительная статья Е. Клименко.Перевод М. Дьяконова под редакцией М. Лорие.Примечания М. Лорие, М. Черневич.Иллюстрации В. Теккерея.


Макбет

Шекспир — одно из чудес света, которым не перестаешь удивляться: чем более зрелым становится человечество в духовном отношении, тем больше открывает оно глубин в творчестве Шекспира. Десятки, сотни жизненных положений, в каких оказываются люди, были точно уловлены и запечатлены Шекспиром в его пьесах.«Макбет» (1606) — одно из высочайших достижений драматурга в жанре трагедии. В этом произведении Шекспир с поразительным мастерством являет анатомию человеческой подлости, он показывает неотвратимость грядущего падения того, кто хоть однажды поступился своей совестью.


Цвет из иных миров

«К западу от Аркхема много высоких холмов и долин с густыми лесами, где никогда не гулял топор. В узких, темных лощинах на крутых склонах чудом удерживаются деревья, а в ручьях даже в летнюю пору не играют солнечные лучи. На более пологих склонах стоят старые фермы с приземистыми каменными и заросшими мхом постройками, хранящие вековечные тайны Новой Англии. Теперь дома опустели, широкие трубы растрескались и покосившиеся стены едва удерживают островерхие крыши. Старожилы перебрались в другие края, а чужакам здесь не по душе.


Тихий Дон. Книги 3–4

БВЛ - Серия 3. Книга 72(199).   "Тихий Дон" - это грандиозный роман, принесший ее автору - русскому писателю Михаилу Шолохову - мировую известность и звание лауреата Нобелевской премии; это масштабная эпопея, повествующая о трагических событиях в истории России, о человеческих судьбах, искалеченных братоубийственной бойней, о любви, прошедшей все испытания. Трудно найти в русской литературе произведение, равное "Тихому Дону" по уровню осмысления действительности и свободе повествования. Во второй том вошли третья и четвертая книги всемирно известного романа Михаила Шолохова "Тихий Дон".