Стена - [50]
За время, проведенное в горах, мы все поправились, но после сенокоса я снова отощала, высохла и почернела на солнце как головешка. Правда, это еще впереди. Я перестала думать о тяготах, которые принесет мне сенокос, и действовала с уверенностью лунатика. Придет время — и будет сделано все, что должно быть сделано. Как лунатик двигалась я сквозь теплые душистые дни и сверкающие звездные ночи.
Иногда я вынуждена была стрелять дичь — по-прежнему отвратительное для меня кровавое дело — но мне удавалось делать его без ненужных угрызений. Очень не хватало холодного родника. Приходилось отваривать мясо, раскладывать его потом по глиняным горшкам и хранить в прохладном чулане в лохани с холодной водой. В ручей я не могла их поставить оттуда пили Белла и Бычок. Тигр предпочитал сырое мясо, а когда сырого мяса у меня для него не оставалось, отправлялся на охоту за мышами. Он набрался опыта и в случае необходимости мог сам о себе позаботиться. И очень хорошо, может, когда-нибудь ему придется перебиваться одному и без моей помощи. А я в ту пору постоянно искала зелень. Съедала любую травку, которая приятно и съедобно пахла. Только один раз я съела что-то не то, и сильно заболел живот. Не хватало крапивы, но ее там почти не было. Похоже, наверху ей не нравится. Все лето было жарко и сухо. Прошло три или четыре сильных грозы, в лугах они казались мне много страшнее, чем в охотничьем домике, где я до определенной степени чувствовала себя под защитой высоких деревьев и возвышающейся за домом горы. В лугах же мы оказывались прямо посреди беснующихся туч. Я ужасно пугалась, как всегда при сильном шуме, и к тому же голова начинала кружиться, как никогда. Тигр и Лукс в ужасе залезали под печку, в другое время это им и в голову бы не пришло. Беллу и Бычка я привязывала в хлеву и закрывала там ставни. Утешало меня то, что они вдвоем и могут прижаться друг к другу, если станет очень страшно.
Но как ни яростны были эти грозы, небо на следующее утро было ясным, а туман клубился только в долине. Казалось, будто луговина плывет по облакам — зеленый, блестящий от влаги корабль на белопенных волнах бурного океана. Очень медленно море иссякало, из него выныривали мокрые, свежие макушки елей. И я знала: назавтра солнце прорвется к охотничьему домику, и думала о Кошке, живущей в полном одиночестве в сырой долине.
Иногда, глядя на Беллу и Бычка, я радовалась, что они ничего не помнят о долгой зиме в хлеву. Они знают лишь настоящее — мягкую траву, привольные луга, теплый воздух, овевающий бока, да лунный свет, льющийся в хлев по ночам. Жизнь без страха и без надежды. Я же боялась зимы, возни на холоде с дровами и сырости. Ревматизм теперь совсем прошел, но я знала, что зимой болезнь может возобновиться. А мне в любом случае нужно оставаться на ногах, если я хочу выжить со всеми моими зверями. Я часами лежала на солнце, чтобы зарядиться им на все долгое холодное время. Обгорать я не обгорала, кожа моя слишком огрубела для этого, но начинала болеть голова, и очень колотилось сердце. И хотя я немедленно спохватилась и прекратила солнечные ванны, они так меня ослабили, что потребовалась неделя, чтобы прийти в себя.
Лукс был страшно недоволен, что я не хожу с ним в лес, а Тигр канючил, чтобы я с ним поиграла. Пришел июль, я же была слабой и безучастной. Я заставляла себя есть и делала все, чтобы собраться с силами к сенокосу. Около двадцатого июля луна начала прибывать и я решила больше не ждать и воспользоваться хорошей погодой. Однажды в понедельник встала в три часа, подоила Беллу, слегка недовольную нарушением привычного распорядка, принесла в хлев травы и воды на целый день. Скрепя сердце, оставила Тигру открытым окно, поставила ему молока и мяса, и, плотно позавтракав, мы с Луксом в четыре часа вышли.
В семь я уже была на лугу у ручья и отбивала косу. Косила я по-прежнему довольно неуклюже и без особого мастерства. Хорошо, что солнце там появлялось не раньше девяти, я ведь и так очень припозднилась. Прокосила три часа кряду; после долгой дороги дело в общем шло лучше, чем я ожидала, лучше, и чем год назад, когда я в первый раз за двадцать лет взяла в руки косу и не была еще привычна к тяжелой работе. Потом я рухнула под ореховый куст, не в силах и пальцем шевельнуть. Вернулся из похода по лесу Лукс и улегся, запыхавшись, рядом. С трудом сев, я напилась чаю из термоса, потом уснула. Когда проснулась, по моим голым рукам ползали муравьи; было уже два часа. Лукс внимательно глядел на меня. Увидев, что я проснулась, он с облегчением вздохнул и весело вскочил. Я чувствовала страшную усталость, плечи ломило.
Припекало. Свежескошенные валки уже привяли и потускнели. Я встала и принялась ворошить их граблями. Кругом кишели вспугнутые насекомые. Я работала медленно, как во сне, отдаваясь жужжащей жаркой тишине. Лукс убедился, что со мной — порядок, потрусил к ручью, напился долгими громкими глотками, а потом улегся в тени — голова на лапах, горестно сморщенная морда совершенно закрыта длинными ушами — и задремал. Я ему позавидовала.
Кончив ворошить сено, пошла к дому. Кошачья вмятинка на постели несколько подняла настроение. Покормив Лукса и съев немного холодного мяса, я села на скамейку перед домом. Позвала Кошку, но она не шла. Потом поправила постель, заперла дверь и отправилась в горы.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.
Андреа Грилль (р. 1975) — современная австрийская писательница, лингвист, биолог. Публикуется с 2005 г., лауреат нескольких литературных премий.Одним из результатов разносторонней научной эрудиции автора стало терпко-ароматное литературное произведение «Полезное с прекрасным» (2010) — плутовской роман и своеобразный краткий путеводитель по всевозможным видам и сортам кофе.Двое приятелей — служитель собора и безработный — наперекор начавшемуся в 2008 г. экономическому кризису блестяще претворяют в жизнь инновационные принципы современной «креативной индустрии».
Джинни Эбнер (р. 1918) — известная австрийская писательница, автор романов ("В черном и белом", 1964; "Звуки флейты", 1980 и др.), сборников рассказов и поэтических книг — вошла в литературу Австрии в послевоенные годы.В этой повести тигр, как символ рока, жестокой судьбы и звериного в человеке, внезапно врывается в жизнь простых людей, разрушает обыденность их существования в клетке — "в плену и под защитой" внешних и внутренних ограничений.
Петер Розай (р. 1946) — одна из значительных фигур современной австрийской литературы, автор более пятнадцати романов: «Кем был Эдгар Аллан?» (1977), «Отсюда — туда» (1978, рус. пер. 1982), «Мужчина & женщина» (1984, рус. пер. 1994), «15 000 душ» (1985, рус. пер. 2006), «Персона» (1995), «Глобалисты» (2014), нескольких сборников рассказов: «Этюд о мире без людей. — Этюд о путешествии без цели» (1993), путевых очерков: «Петербург — Париж — Токио» (2000).Роман «Вена Metropolis» (2005) — путешествие во времени (вторая половина XX века), в пространстве (Вена, столица Австрии) и в судьбах населяющих этот мир людей: лицо города складывается из мозаики «обыкновенных» историй, проступает в переплетении обыденных жизненных путей персонажей, «ограниченных сроком» своих чувств, стремлений, своего земного бытия.
Роман известного австрийского писателя Герхарда Рота «Тихий Океан» (1980) сочетает в себе черты идиллии, детектива и загадочной истории. Сельское уединение, безмятежные леса и долины, среди которых стремится затеряться герой, преуспевающий столичный врач, оставивший практику в городе, скрывают мрачные, зловещие тайны. В идиллической деревне царят жестокие нравы, а ее обитатели постепенно начинают напоминать герою жутковатых персонажей картин Брейгеля. Впрочем, так ли уж отличается от них сам герой, и что заставило его сбежать из столицы?..