Стеклянный шарик - [22]
Оставьте контрольный образец. В том, для чего не знаю слова — была ль любовь?
Она не знает, и я не знаю, и никто не знает — была ль любовь? Никаких внятных алгоритмов, ничего не понятно, как тут решать? Как делать выбор? Как разобраться — уже оно или еще нет?
А если он не дороже жизни? А если и жизнь не особенно дорога? А если не хочу за него замуж и кучу детей? Если не хочу ждать с работы и слушать, слушать, слушать, какой был тяжелый, тяжелый, тяжелый день, хочу сама приходить с работы, и чтобы чаю горячего, и ноги на теплый ковер, и кота чесать, и главное, молча.
Говорят, это нельзя не узнать, но вот — не узнаю, значит — не люблю? Значит, встать и уйти — и остаться одной под снегом и ветром? А там февраль и темно. И никто не поцелует, не обнимет, не пожалеет — я не люблю, меня не любят, все честно. И не с кем ржать, не с кем гулять, до свиданья, мальчики?
А если люблю — то моральные обязательства, и знакомиться с его друзьями, и я — его девушка, и визит к родителям, и все серьезно? А если нет — то не люблю? Только пакетом, да?
А если с Иваном ржать хорошо, и выкрикивать глупости, и сочинять стишки? А с Левченко обниматься и молчать? То где любовь? Иван говорит — ты меня любишь? И Левченко говорит — пойдем со мной? А я молчу, я не знаю ответа, я не готова его дать.
Можно не словами, можно жестом — и она сидит, скукожившись, не зная ответа. Или, хуже того, прижимается крепче, потому что тепло и уютно, — а это принимается как ответ.
И хуже того, приходит Иван, приносит нелегкая именно тогда, когда она сидит, прижавшись к Левченко, в кольце его рук, и решает задачу о текущем положении, стратегии и тактике, и шестеренки хрустят, и срывает резьбу, и мозги плавятся и текут, а задача не решается, слишком мало вводных, слишком велика погрешность, огромно отклонение от контрольных величин, да и те заданы произвольно.
Ответ дать нельзя.
Она сидит в параличе, как неживая.
— Ась, ты чего?
— Ничего.
— Ась, я тебя чем-то обидел?
— Нет.
— Ась, иди сюда.
— Не могу.
— Да что с тобой такое?
— Я не знаю.
Идти туда — это ответ «да». Исключено.
— Может, ты уйти от меня хочешь?
Уйти — ответ «нет». Исключено.
— Нет.
— Ась, вот чего ты хочешь, а?
— Не знаю.
— Ты издеваешься, что ли?
— Нет.
— Ты вообще человек или кто?
— Не знаю.
— А что я должен сделать, чтобы ты узнала?
Он мог бы выгнать ее, и появились бы новые вводные. Она пошла бы обиженная и стала размышлять, что потеряла. Он мог быть поцеловать, и тогда она не стала бы упираться и драться (ответ «нет»), но и не впилась бы страстно (ответ «да») — она покорно терпела бы, прислушиваясь к гудению и щелканью датчиков, пока их не зашкалило бы, не сбило бы стрелки прихлынувшей волной, новые вводные, гормональный фон повышается, ответ «да». Он завтра был бы ревизован и отозван, но сегодня был бы дан.
— Ты сама знаешь, чего ты хочешь?
Она хочет вот так сидеть, прижавшись к теплому надежному боку, спрятавшись за него от мира, в уюте и тишине, целую вечность, и чтобы ничего не решать, и чтобы ни о чем не спрашивали. Чтобы любили, укрывали и согревали. Молча.
А они теребят вопросами, тянут в койку, в загс, в кино, к Ленчику на день рождения, тянут к ответу, расстреливают вопросами: ты можешь, ты хочешь, ты будешь, ты готова? Ты будешь меня любить, целовать, терпеть, слушать, ждать? Гнать, дышать, держать, обидеть, слышать, видеть, ненавидеть, зависеть, терпеть, смотреть и вертеть?
Ответ — не знаю.
И тут, как назло, приходит, как уже было сказано, Иван. И он, конечно, видит диван. А на диване, конечно, композиция «Ася в домике имени товарища Левченко». Он, конечно, думает, что это декларация. Что это не просто ответ «нет», а ответ «накося-выкуси», белилами по красному кумачу растяжкой через все помещение.
Нет, Ася тихо сидит в домике и наслаждается покоем. Но товарищ Левченко уже вынимает кумач и белила, отсель грозить он будет шведу, и он наклоняется, конечно, и целует Асю.
И в мыслительном цехе, уже истощенном субботниками и воскресниками, и ленинской вахтой, и стахановским месячником, и пятилеткой в четыре года, — в мыслительном цехе полный уже аврал и свистать всех наверх, прорвало дамбу, сорвало башенный кран. Счетчики зашкаливают, показатели прыгают, гормон скачет, контрольные образцы сорвались с крепежей и колесят по цеху с резвым чугунным грохотом, и качка девять баллов, и красная лампочка орет: опасность! Опасность! И сирена воет, не затыкаясь: Ася, нельзя, Ася, нельзя, Ася, нельзя, Ася, нельзя!
И Ася упирается в Левченко, отодвигает его подальше, и говорит:
— Нет.
— Что нет? — удивляется Левченко. — Тебе нехорошо со мной?
— Хорошо.
— А что тогда?
— Нет.
— Почему?
— Не надо.
И Ася встает и выходит в февральский колючий снег и темноту, в тонкой куртке, гордо замерзать без объятий, чая и дурацких шуток. Поманили, примерещились и рассеялись: ответ «нет».
Не любовь.
Привет, стол
Я тебя вижу. Тебя кто-то вынес во двор, и теперь за тобой сидят местные алкоголики. Ты незнакомый стол, но ты брат моего — темный, полированный, с толстым слоем лака. Лак глубокий, гладкий и прозрачный. Ты был приличным письменным столом, потом ничейным, а теперь за тобой пьют алкоголики, невзирая на благородную глубину лакового слоя и медовый тон древесины.
Корней Иванович Чуковский (1882–1969) – не только автор всем известных детских стихов и сказок, но и выдающийся литературовед, критик, переводчик, активный участник и организатор литературной жизни России на протяжении семи десятилетий. Несмотря на обилие посвященных ему книг и публикаций, его многогранная натура во многом остается загадкой для исследователей. Писатель и журналист Ирина Лукьянова на основе множества источников создала новую, непревзойденную по полноте биографию писателя, вписав его жизнь в широкую панораму российской истории и литературы XX века.
Эти мышата сыграли значительную роль в якобинском терроре и лиссабонском землетрясении, их популяция разрослась в период Смутного времени, став нашим универсальным оружием. Неуемные фантазеры — авторы книги — сообщают, что даже все дворцовые перевороты, интриги и революция 1917 года — дело рук (вернее, лапок) бардачных мышат. Кроме двадцати видов этих озорников и даже хищников героями выступают и другие зверьки и зверюши.Принюхивались ли вы когда-нибудь к вонюкле с ее отвратительным «запахом власти, денег и произвола»? Знакома ли вам рыба-интеллигент с ее постоянным выбором: свобода или пропитание? Встречали ли вы ранее енота-потаскуна? А шуравчика с копушей? А кислотника стильного с клушей беспокойной? Конечно же встречали и даже, может быть, лично знакомы.
Дорогой маленький/немаленький друг! Эта веселая/грустная и необычная, хотя с виду и не скажешь, книга написана московскими писателями Дмитрием Быковым и Ириной Лукьяновой. Они лучше всех изучили описанный в этой книге мир забавных существ, живущих/сводящих концы с концами рядом с нами, и решили поделиться своими знаниями с читателями.
Охватывающий несколько эпох рассказ о русской литературе может быть увлекательным! Ирина Лукьянова, прозаик, поэт, филолог, автор биографий в серии «Жизнь замечательных людей», приглашает в занимательное путешествие по русской литературе от Древней Руси до XX века. С любовью к истории и к слову; искрометно, живо, «с подлинным драматургическим мастерством» рассказывает автор не только о всем известной классике, которую из года в год по неизменной программе повторяют за школьными партами, но и о произведениях, и писателях, оставшихся за полями учебника. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.