Стеклянный Джек - [125]

– Выстрел из пистолета, спрятанного в твоей ноге, мог разнести и тебя, и нас, и весь корабль на кусочки, – сказала Диана.

– Мог. Но я был жив, когда прижал к устройству левый большой палец. Конечно, нас изрядно потрясло и помотало. Но я был жив. И потому знал, что мы выживем. Ведь нажатие на спуск – это последнее, что надо сделать, когда стреляешь из БСС-пистолета, а не первое.

– Странно, – произнесла она.

– Именно так. Когда я убил Бар-ле-дюка, то первым, что мы увидели – за много минут до того, как он появился, – была вспышка.

– Точно! – воскликнула Диана. – Вспышка.

– В тот момент невозможная пуля вернулась к субсветовой скорости. Этакий фотонный отголосок. Она была уже безобидна – просто очень маленький снаряд, летящий с очень большой скоростью. Если восстанавливать ход событий, то, с нашей точки зрения, всё происходило наоборот. Сначала мы увидели вспышку. Потом, в очень быстрой последовательности, разрушение корабля Бара, пробоину в стене моего дома, самого Бара, который разлетелся на атомы. И только после этого я нажал на спуск, сидя в кустах.

Тут им пришлось прерваться, потому что доктор Зиновьева вышла из миртуаля и занялась приготовлением чая. Она угостила и пассажиров, и они немного поболтали. Женщина отметила, что Яго хорошо обработал остатки протезов. «Замысловатые штуковины, – заметила она. – Стоили, наверное, кучу денег». «Да, пришлось раскошелиться», – согласился Яго.

Вскоре хозяйка корабля вернулась в свой виртуальный мир.

– Джек, я не хочу выглядеть нахальной, – проронила Диана через некоторое время. – Или обидчивой, как маленькая девочка. Но почему ты мне ничего не сказал?

Он глубоко вздохнул.

– Ты должна понять, Диана, – проговорил он. – ЗИЗдроид, которого мы везём с собой, обладает неимоверной ценностью. Это мощный козырь, гарантирующий твою свободу. Но он работает лишь в случае, если заверенный им договор действителен. Если условия соглашения нарушены, договор теряет силу и смысл.

– И, – сказала Диана, кивая, – на самом-то деле ты их нарушил. Ты сопротивлялся аресту.

– Но об этом знаем только мы с тобой, – возразил Яго, понизив голос. – Не буду и говорить о том, как важно, чтобы никто другой не узнал правду. До тех пор, пока никто не подозревает, что я убил Бара, договор продолжает действовать.

Диана почувствовала себя столетней старухой.

– Яго. Ну или Джек. Джек, кажется, я совсем тебя не понимаю, – сказала она.

– Меня не так уж трудно понять, – произнес он.

– Правда?

Некоторое время он молчал. А когда снова заговорил, голос его был тихим, монотонным, но каким-то взволнованным:

– Я посвятил свою жизнь служению единственной цели. Революции. Мириады людей в Сампе избавятся от нищеты, только когда у них появится право сообща выбирать собственное будущее. Человечество сможет осуществить свой потенциал, только когда падут тюремные оковы, навешанные Улановыми, и когда рухнет сама темница. Вот тогда мы будем готовы отправиться к звёздам – не раньше! Если изобретение Мак-Оли распространить сейчас, одна из фракций, поглощенных бесконечной войной, применит его и погубит всех нас. Но, когда мы будем свободны… когда мы перерастем средневековые властные структуры и средневековые междоусобицы, порождаемые ими, тогда-то мы и сможем использовать эту технологию ответственно. От этого зависит всё. Убивал ли я людей? Убивал. Но только ради общего блага.

– Мне всё ещё сложно поверить, что МОГмочки наняли тебя, зная о твоей революционной деятельности.

– Твои родители способны на большую гибкость, чем ты считаешь, – сказал Яго. – Они знают, что клану Аржан не удастся удержать абсолютную власть при ныне действующей системе, если действовать в одиночку, – а другим МОГсемействам они не доверяют и на альянс с ними не пойдут. Нет, всё изменится, когда уйдут Улановы. Твои родители видят в этом выигрыш, как и опасность. И они догадываются – или, точнее, предвидели, – что Улановы рано или поздно сделают ход против них.

Он немного помолчал, потом добавил:

– Много лет назад, до того как твои МОГродители дали мне работу и новую личность, задолго до того, я жил в Сампе.

– Как Стеклянный Джек?

– Нет, у меня был совсем другой псевдоним. Естественно. В общем, я работал над созданием сетей, перемещался из кластера в кластер, закладывал основу для долгосрочных революционных планов, готовил с дюжину мятежей. Я тщательно берёг своё инкогнито. И всё-таки меня кто-то выдал… я так и не узнал, кто. Полицейские прибыли на семи крейсерах. Я оказался в местечке под названием «Господень препуций»[62] – одиночном пузыре антиномистов, религиозном сообществе, где поклонялись Шиве Христу Ужасному. Разумеется, все они были отчаянными антиулановцами, но жили не так уж глубоко в Сампе, чтобы этим бравировать. Тем не менее прибыли блюстители и арестовали всё население обиталища – восемьсот девяносто человек. Они явились, потому что кто-то настучал, дескать, Стеклянный Джек где-то среди этих восьмисот девяноста. И я там был. Знаешь, кто командовал отрядом?

– Бар-ле-дюк?

– Он самый. Их было очень много, они проткнули пузырь трубками и закачали внутрь газ. Нас застали врасплох. Мы не смогли дать им бой. Они прорезали в стенах абордажные люки и залетели целым роем, все в масках. Арестовали всех до единого и пригрозили казнить, если прославленный Стеклянный Джек не покажется и не сдастся под стражу. Человек по имени Хаг Самеах поднял руку. Я не подговаривал на это ни его, ни других. Но все они знали, что я не должен попасть в тюрьму, с моими-то познаниями. И я позволил ему разыграть спектакль в духе «Я Спартак!», и Бар-ле-дюк увез его на своем личном шлюпе.