Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник - [29]
— Ты сказал, что наши люди работают на тебя. Поясни.
— Я сказал, что они не знают об этом, — Нам вновь поклонился. — Я ничего не краду, в отличие от западных хакеров, благородный господин. Я лишь беру то, что лежит у меня на пути, отряхиваю и кладу в свою дорожную котомку. Ваши специалисты хорошо выполняют свою работу. Не стоит винить их: любой, кто разбирается в технике, скажет, что я ничего не взламывал и не похищал. Я просто умею смотреть глубже, чем прочие, благородный господин.
Второй извлек из рукава мобильный и положил перед собой.
— Смотри.
Это был второй острый момент. Инари и Нам не могли не понимать, что столь дивные способности придется подтверждать на месте. Информация, которую по крупинкам собирали дети и внуки Инари, должна была заинтересовать якудза. Но полезным должен был оказаться именно Нам, а не сотня кицунэ у него в подчинении. И у Нама было, что предъявить.
— С вашего позволения, благородный господин, — произнёс он, осторожно извлекая из кармана в рукаве сложный монокль с пятью смещающимися линзами и надевая его на глаз. — Итак… — минуту спустя продолжил он, — сегодня утром вы отправили четыре сообщения. Первое — своему внуку, с некими поздравлениями, полагаю, в связи с окончанием его учебы. Второе — госпоже Мицури…
— Достаточно, — холодно оборвал Второй, убирая телефон, к которому Нам не прикоснулся и пальцем.
— А если мы сейчас отберём у тебя эту игрушку? — утробно усмехнулся Третий. — И сами ей попользуемся в наших интересах?
Нам снял монокль и обеими руками с поклоном протянул его толстяку.
— Я могу сам отдать её, благородный господин, но, простите мою наглость, вам не будет от неё прока.
Третий в самом деле взял у него с рук устройство, и квартерон похолодел.
«А если сейчас выяснится, что у него есть способности? Я же окажусь бесполезным придатком к железке!»
Опасения не оправдались. Третий с сопением нацепил монокль на глаз, посмотрел на свой телефон, пожал плечами и вернул «игрушку» хозяину.
Нам уже обратил внимание на то, что с начала беседы Первый не проронил ни звука. И догадывался, что настоящий разговор ещё даже не начинался.
Он оказался прав.
— Ты многое предлагаешь, — веско сказал глава Ямагути-гуми, на этот раз по-японски. — С такими возможностями ты мог бы купаться в деньгах на своём Западе или Севере. Чего ты хочешь от нас?
— Не «хочу», благородный господин, — Нам очень постарался, чтобы голос не задрожал, и это у него получилось. — В моих стремлениях нет желаний. Только мой долг.
— Гайдзин, говорящий о долге и презирающий желания, — задумчиво произнес Первый. — Это интересно. Продолжай.
— Я должен выполнить… высшую волю, господин. Это не моя тайна, и я не вправе раскрыть её вам. Но для этого мне нужна ваша помощь, так же, как вам потребуется моя в грядущей войне.
Первый не произнёс ни слова, но квартерон внутренним чутьём понял, что от него ждут продолжения.
— Мне необходимо быть вашим посредником. Не только лично вашим, господин, но всех троих. Я не прошу доступа к вашим секретам, равно как и к вашим деньгам. Мне требуется только место при вас, которое позволит работать с вашими людьми и быть на положении неприкосновенного. В обмен на это я гарантирую свою помощь и поддержку, благородные господа.
Главы якудза переглянулись. Проходи подобная беседа в Европе или Америке, те, кто был бы на их местах, наверняка бы самозабвенно хохотали сейчас, поражённые наглостью. Представители Японии ограничились вежливыми улыбками.
— Ты слишком много просишь, гайдзин, — ответил за всех Первый. — Слишком много и слишком дерзко. Мы оценили твои попытки соответствовать нашим традициям и даже сочувствуем тебе в том, что твой долг, каким бы он ни был, не будет выполнен. Если тебе есть, что ещё сказать, то говори. Иначе эта беседа окончена.
Нам грязно выругался про себя. Не помогло. Тогда он призвал на помощь всю свою выдержку и в буквальном смысле достал из рукава последнее, что там оставалось. Небольшую железную бирку. Пайцзу, как её называли в Китае. На металле красовались полустёртые иероглифы. かげ
Взгляды глав семей скользнули по табличке и остановились.
— Кагэ, — негромко произнёс Первый.
— Пять снайперов, ожидавших вас на выходе, — мертвы, — выпрямляясь и глядя ему прямо в глаза, сказал Нам в полный голос. — Вы можете это проверить, не выходя отсюда. Шестого и седьмого я оставил в живых, чтоб ваши люди могли убедиться: не я их нанял. Но точки, где они сидят, могу указать. Госпожа покарает меня за это, но теперь вы понимаете, какой долг я исполняю и перед кем? Полагаю, всем здесь известно значение этих символов.
— Гайдзин… — начал второй, но квартерон с удовольствием оборвал его.
— Если среди уроженцев ваших земель не нашлось ни одного верного долгу до конца, то Госпоже остались те возможности, до которых она смогла дотянуться. Благородные господа… — он сделал паузу и поклонился, как в первый раз, признавая старшинство тех, кто сидел перед ним. — Я прошу. Умоляю вас о помощи. Потому что потом, да простят мне мою дерзость, станет поздно. И просить придётся
