Стеклянная улитка - [6]

Давид. Я хотел бы купить ночную рубашку. В подарок на Рождество своей жене. У нее четвертый размер.

Девушка. Этот размер наверху, на полке…

Девушка подтаскивает лесенку, поднимается наверх, чувствуя на себе его взгляд, берет рубашку, спускается, убирает лесенку, как бы невзначай, но умышленно задевает его красную коробку, которая падает со стола прямо на кресло. Таким образом, коробка с бантом находится теперь на некотором расстоянии от плаща Давида. Взгляды Давида и Девушки встречаются.

Давид. Возможно, моя просьба покажется вам странной, но я не умею покупать женские ночные рубашки. Не можете ли вы примерить ее? Тогда я увижу, подходит ли она моей жене, потому что у нее такая же фигура, как у вас.

Девушка краем глаза проверяет, где коробка, и убеждается, что она надежно лежит на кресле.

Девушка. Вы не первый, кто о таком просит. Сейчас переоденусь в кабинке, тогда посмотрите. Только извините, сначала мне надо убрать лестницу…

Девушка с лесенкой протискивается мимо Давида, используя это для того, чтобы незаметно засунуть к нему в карман зажигалку в желтом футляре. Потом заходит в примерочную кабину и надевает ночную рубашку. Давид за это время успевает украсть с прилавка одну ночную рубашку. Девушка появляется в рубашке четвертого размера. Девушка видит, что Давид смотрит на нее как зачарованный. Она действительно выглядит великолепно, она и сама чувствует это и старается максимально продемонстрировать свою красоту.

Давид(расстроенным тоном). Знаете, как бы мне этого ни хотелось, теперь я не смогу купить эту рубашку. Вы так красивы в ней, что всякий раз, когда ее наденет моя жена, я буду думать только о вас. А это нехорошо. Ведь вы со мной согласны, правда? Но, тем не менее, огромное вам спасибо и спокойной ночи…

Сцена IV

Церковь. Церковная служба. Девушка входит в церковь, осматривается, зажигает свечу, видит пожилого господина, Писателя, того самого, который был в первой сцене мужской версии, и бывшую жену Давида Сенмута. Девушка вытаскивает у писателя бумажник. Перекрестившись, опускает его в карман бывшей жены Давида Сенмута.

Сцена V

Квартира Девушки. Девушка разворачивает коробку с улиткой, рассматривает ее. Звучит музыкальная тема улитки. Девушка рассматривает на свету серебристый порошок, разумеется не подозревая о том, что он смертельно опасен. Несколько раз встряхивает улитку. Потом запаковывает ее в коробку и завязывает бант. Девушка раздевается, она очень довольна, включает музыку. Девушка подходит к окну. Над рекой ночь. Девушка ложится в постель, гасит свет. И тут же, как при контрастном монтаже, комнату заливает солнце, звонит телефон. Девушка вскакивает с постели, отдергивает занавеску на окне — солнце стоит высоко. Девушка снимает с телефона трубку.

Женский голос. Алло, малышка, это твой бутик. Сегодня сочельник. Так что хорошего тебе праздника. Хочу напомнить, что ты сегодня в утренней смене. А потом, вечером, можешь быть свободна. Пока…

Девушка быстро одевается и выходит.

Сцена VI

Небольшая уютная площадь в городе. Девушка спешит на работу и видит, что на площади группа артистов репетирует рождественское представление, которое они покажут завтра. Девушка с интересом наблюдает за артистами. Приближается Мужчина в черном и, заметив девушку, направляется прямо к артистам.

Мужчина в черном. Итак, вы прибыли, господа артисты? Что же вы нам сегодня сыграете? Завтра, знаем-знаем, завтра вы будете ходить по домам с рождественским представлением, ну а сегодня? Чем вы сегодня развеселите эту хорошенькую барышню, а заодно и нас всех?

Артист. Заплати — узнаешь.

Мужчина в черном платит. Тут же начинается представление. Артисты прикрепляют на дверь соседнего здания табличку с надписью: «ВХОД В АД». Ниже еще одну табличку: «ВХОД ПЛАТНЫЙ. ОДИН ГРОШ С ЧЕЛОВЕКА». У входа встают три демона — христианский (это демон-женщина), исламский и еврейский. Один молодой артист изображает бека в чалме, он расхаживает по площади, рассматривая двери.

Бек.

Вспомнить мне бы надо всех отцовских женщин,

Что когда-то с ним соединялись,

Паломниц, что меня кормили

Жеваным хлебом и вином,

И нищенок, что на распутьях дорог

Грудью меня питали!

И вспомнить бы мне надо

Все другие страсти в жизни его,

Все косы на кладбищенских крестах

И любови, что они скрывали,

Всех матерей, что моими быть хотели,

Женщин всех, что были матерьми мне…

Женщина-демон. Ты что-то ищешь, бек?

Бек. Ищу свою дорогу. Дорогу в ад.

Исламский демон. А знаешь ли ты, почему стоишь здесь?

Бек. Где?

Женщина-демон. Как «где»? Знаешь ли ты, почему стоишь у входа в ад?

Бек. Потому что я согрешил.

Еврейский демон. Ты согрешил тем, что умер и попался нам в лапы.

Бек. Значит, это вход в исламский ад?

Женщина-демон. Нет. Вход в исламский джехенем там. (Показывает на противоположную сторону площади.)

Бек. А не ты ли шайтан, который отведет меня в джехенем?

Женщина-демон. Нет, я христианский дьявол.

Бек. Значит, я попал не по адресу.

Еврейский демон. Попал ты куда надо. Мусульмане горят на огне здесь, в христианском аду, здесь предстоит гореть и тебе. А вот еврейские грешники попадают в твой ледяной исламский джехенем. Что до грешников-христиан, то их путь лежит в еврейский шеол, к нам, еврейским демонам. Такова судьба всех, чья кровь не прошла через все сорок небесных порогов и не стала чистой кровью праведников.