Стеклянная свадьба - [21]

– Алло, «Флорибунда». Чем могу помочь? – произнес приятный женский голос.

– Я… я… – Я положила трубку и почувствовала, что она вся мокрая от пота. Я не могла сделать этого. Просто ничего не хотела знать. Сидя у подножия лестницы, я ощущала, как бешено бьется сердце. У Питера роман. Прощай, покой, – вспомнила я, закрывая лицо руками. – Прощай, душевный мир… Так я и сидела, тупо глядя на золотое зеркало в виде солнца с лучами, которое Лили подарила нам на свадьбу. Я сидела так минуту или две, слишком потрясенная, чтобы что-нибудь делать. Внезапно я с облегчением вздохнула, хлопнула себя ладонью по лбу и улыбнулась.

– Ты ИДИОТКА, Фейт! – закричала я. – ГЛУПАЯ ИДИОТКА! – Я внезапно вспомнила, что восемнадцатого декабря день рождения у его матери. Я купила и подписала открытку, и мы подарили серебряную рамку для фотографии. А теперь стало понятно, что Питер решил послать ей еще и цветы. Ну конечно. Все именно так! Я заключила в объятия свою удивленную собаку.

– Какая глупая у вас мама, – сказала я, когда Грэм нервно облизал мне ухо. – И как я была неправа. – Мне было так стыдно, что я заподозрила Питера, особенно теперь, когда на него свалилось столько проблем. Я чувствовала себя низкой, подлой, почти порочной. Отныне, приняла я решение, всегда буду доверять Питеру. Затем я отправилась на кухню и сварила себе чашку кофе, настоящего кофе, чтобы отметить. Крепкий аромат «Арабики» наполнил воздух, я расслабилась и принялась дальше листать журнал Лили, когда услышала телефонный звонок.

– Привет, Фейт, – сказала Сара. – Я просто хотела поблагодарить тебя за тот прелестный вечер на прошлой неделе. Я получила огромное удовольствие, – сердечно добавила она. – Замечательно, что удалось повидать детей – они так выросли.

– Да, выросли, – согласилась я с грустной улыбкой.

– И мне понравилось, что ты устроила вечер как сюрприз для Питера.

– Я хотела немного его порадовать, – объяснила я. – Наверное, он рассказал вам, сколько у него проблем на работе.

– Да, – ответила она. – Он позвонил мне вчера вечером. Я уверена, что все в итоге сложится благополучно, но сейчас он немного расстроен.

– Да, расстроен, – согласилась я и продолжала чрезвычайно оживленно, о чем позже пожалела, – он даже забыл, что у нас годовщина свадьбы, чего прежде с ним никогда не бывало.

– Ну! – со смехом воскликнула Сара. – Он забыл и о моем дне рождения!

– Что? – Мне показалось, будто я лечу в шахту. – Извините, Сара, что вы сказали?

– Он забыл о моем дне рождения, – повторила она. – А обычно он такой внимательный. Я, конечно, получила вашу открытку и эту прелестную рамку, но Питер обычно присылает что-нибудь еще, от себя лично, но в этот раз впервые он этого не сделал. Ни одной вещицы. Но, пожалуйста, не говори ему об этом, – поспешно добавила она. – Сейчас у него достаточно своих забот.

– Значит, вы не получили? – чуть слышно начала я.

– Не получила чего?

– Вы не получили никаких?.

Внезапно я услышала в трубке резкий звук ее дверного звонка.

– О, я должна идти, – сказала Сара. – Пришли мои партнеры для игры в бридж. Поболтаем в другой раз, Фейт. Пока.

Очень медленно я опустила трубку.

– Боже мой, – сказала я, обращаясь к Грэму, и повторила, тяжело дыша, – боже мой. Кому, черт побери, послал он эти цветы и что же мне теперь делать? – Я снова взяла журнал. Там под заголовком в рамке «Ваши действия» давался следующий совет: Ни в коем случае не давайте мужу понять, что у вас возникли сомнения в его верности. Как бы вам ни было тяжело, вы ДОЛЖНЫ продолжать вести себя так, словно ничего не случилось.

– Как прошел день, дорогой? – с деланной веселостью спросила я, когда Питер пришел домой после работы.

– Ужасно, – устало ответил он. – Знаешь, что затевает теперь эта старая летучая мышь?

– Что?

– Она пытается навязать мне Эмбер Дейн. Мне казалось, Эмбер Дейн бросила писать свои ужасные романы.

– Мы все на это надеялись, – заметил он с мрачной усмешкой. – Но она написала еще один, который объявила «сатирой», представьте себе! Сатира? Из того, что я уже прочел, могу заключить, что в нем столько же сатиры, сколько в коробке шоколада «Милк трей». Нам не следует его публиковать – я так и заявил. Но Чармиан всучила мне рукопись и требует, чтобы я предоставил полный отчет. Обсуждать то, что яйца выеденного не стоит… – добавил он, развязывая галстук.

– О боже.

– А это пресмыкающееся, – с раздражением продолжал он, наливая себе стаканчик, – это жирное старое итонское пресмыкающееся разозлилось на меня, потому что я назвал его Олли.

– Что в этом плохого?

– Вот именно! Ничего. Множество людей называет его Олли. Чармиан так его называет. И сегодня на собрании я тоже назвал его Олли, так он отвел меня потом в сторону, весь побагровевший и в поту, и рассерженно, словно он мой босс, заявил: «Питер, будьте добры, никогда не называйте меня Олли.

Мое имя Оливер». Напыщенное ничтожество! Ты знаешь, Фейт, как я любил «Фентон и Френд», но теперь жду не дождусь, когда смогу уйти оттуда.

– А есть какие-нибудь новости от Энди? – спросила я. При этих словах Питер немного покраснел, наверное, смутился оттого, что никаких новостей не было.