Стажировка у Троянцев - [4]

Повезло ему, однако! На хоженой-перехоженной Луне открыть базу репторов, вымерших миллионы лет назад! Притом, что ведущая к ней скальная лестница отчётливо видна даже на снимках допотопного «Орбитера». Но, интерпретировать это изображение правильно не сумели – трещина и трещина – до тех пор, пока курсант Кондратенко в поисках потерянного инструмента прямо на неё не спрыгнул. Водили нас на эту базу, потрясающе, слов нет! А рядом с ней, под воздушным куполом репторское судно «Дори». И его тоже откопал на комете Немезида, кто? Правильно, он, самый. Кто откопал, тот и имя дал!

Так! Опять меня на ретроспективы потянуло. Наверно всё ещё летаргин действует. Волю в кулак, отставим новую историю и вернёмся к новейшей».

***

Монорельсом до космодрома два часа с пересадками, затем челноком до «Орбиты-5». Билетов на этот рейс не было, но я уверенно прошёл к кассе и подал сидевшей там девушке в форме свою личную карточку, на которой было записано требование. Она улыбнулась мне, узнав коллегу – а я, естественно, был тоже в форме, правда, курсантской – и моментально вручила мне пластиковый билет на ближайший рейс. Я сдал в багаж свой чемодан и отправился в недолгое путешествие по подземной движущейся дорожке. Челнок оказался старой, но надёжной и заслуженной модели «Бумеранг». Их ещё выпускают, правда, с модификациями. Настоящая «рабочая лошадка» ближнего космоса. «Земля – орбита», «Орбита – Земля». Впрочем, «Бумеранг» может слетать и на лунную орбиту, всё же двигатель у него двухсистемный. Нас на нем и возили, – курсанты, как-нибудь потерпят двадцать часов без особых удобств!  

Стоящий около входного люка командир, молодой парень, выделив коллегу из толпы туристов, кивнул, пожал  мне руку и, достав из кармана радиостанцию, связался с терминалом, произнеся не очень понятные для меня слова:

- Я 641-й. Можете продать ещё один билет.

Пройдя в салон, и не успев, как следует призадуматься, что бы это значило, вдобавок, вертя головой в поисках своего места, я услышал голос стюардессы:

- Добрый день, пилот! Командир приглашает вас пройти в рубку!

«Ещё не пилот, а курсант!» - хотел я её поправить, но, почему-то не поправил, а прошёл вслед за ней в нос челнока. В кабине мне было предложено занять третий ложемент, позади пилотских, обычно пустующий.. Но он был оборудован и панелью управления и дисплеями, так, что при необходимости, я мог бы даже вести челнок.

Появился экипаж, мы познакомились. Оказалось, капитан тоже учился в моей «Академии» и, скорее всего, судя по его возрасту, мы с ним могли там пересекаться. Наверно, он сдавал выпускные экзамены, а я в это время вступительные. Или уже на первом курсе учился. Экипаж занял места, передо мной зажглись дисплеи, и началась предстартовая процедура. Приятный женский голос робота отвечал на вопросы командира и рапортовал о выполнении его команд. Вот запрошено и получено разрешение на рулёжку. Двигатели едва слышно взвыли. Челнок дрогнул и мягко покатился. На обзорном дисплее, охватывающем почти 360 градусов, панорама космопорта развернулась сначала в одну сторону, затем в другую. И вот сам космовокзал и прочие вспомогательные строения и ангары уже поплыли назад. Ещё один разворот и «Бумеранг-641» застыл в готовности в начале взлётной полосы.

- … разрешите взлёт! – доносится до меня сквозь шум, и я соображаю, что не надел гарнитуру. Тут же исправляю это упущение, шум уменьшается, зато радиопереговоры теперь слышны отлично.

- 641-й, взлёт разрешаю, время минус 45 секунд!

- Принято, взлёт разрешён! – тут же отвечает командир.

Челнок не самолёт, он не может стартовать раньше или позже оптимального времени, Спутник на орбите ждать не будет, любая задержка или преждевременный вылет чреваты излишним расходом рабочего тела и ресурса двигателей. Поэтому даже в расписаниях челноков время старта даётся с точностью до минуты. Это для пассажиров, а для пилотов и до секунды.

Ревут двигатели, пролетают объявленные три четверти минуты, дисплей обнуляется, и звучит доклад пилота:

- 641-й, стартую по графику!

Одновременно с толчком и началом разгона отвечает диспетчер:

- Принято, чистого Космоса!

Космический корабль слегка потряхивает, ускорение вдавливает меня в ложемент. Это ещё не ускорение! Только немного больше, чем при взлёте обычного самолёта. Тряска прекращается. Горизонт в центре дисплея уходит вниз, а по краям наоборот, поднимается. Есть отрыв от полосы. Прямо по курсу серая пелена облаков. Ещё несколько секунд, челнок пробивает облачность, и появляется солнце. Сегодня оно для меня сядет очень быстро. Мы летим на восток. Скоро будем на орбите!

Впрочем, обычное дело для человека конца 21-го столетия. Рутина. И не играет торжественно и волнующе «Так говорил Заратустра». Обычные люди, одни делают свою работу, другие летят по делам и на отдых. Думали ли наши предки лет сто тому назад, что всё будет так обыденно?

Облака быстро уходят вниз, небо темнеет, мне даже кажется, что я вижу звёзды. Но, нет, ещё рано. Бортовой комп докладывает:

- Идём по графику, отклонение в допустимых пределах. Переход на глюонную тягу через 170 секунд.