Стая Тамерлана - [90]

— А на том конце?

— Отвечал ему мужчина средних лет с восточным акцентом. Говорили о Заседине. Запись послушаете?

Портнов глянул на часы.

— Позже, по пути. Так, рыбка в сети заглянула… что осталось?

— Аккуратно ее вытащить…

— Ты прав! Так, сейчас мы имеем половину десятого. Недооценили, значит, они противника… прокололись. Номер абонента есть?

— Вот, — очкарик положил на стол вырванный из записной книжки листок.

— Адрес какой?

— Это дом на углу Зверинецкой и улицы Ибрагимова.

— Спасибо тебе, Семеныч. Ты, как всегда, на высоте.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 1

Прямо на Каретникова, беззвучно пожирая расстояние, неслись собаки. У Анатолия Валентиновича изо всех чувств сохранилась только одно: способность зрительно фиксировать события. Он, будто установленная на штатив кинокамера, не шелохнувшись, наблюдал за приближением к нему трех сосредоточенных на цели морд. Все воспринималось очень отчетливо. Полуоткрытые с вываленными языка-ми пасти зияли как ворота в ад. Блестели клыки, а над ними сверкали ненавидящие глаза. Казалось, что собачьи головы летят над полегшей травой сами по себе, отдельно от сокращающихся в мускульных усилиях тел. Шевельнуться или закричать профессор не мог — он был парализован. Все, что историку удалось, — это слегка приоткрыть рот. Глотка, превратившаяся в сухую картонную трубку, отказывалась издавать звуки.

Предприняв мощное усилие, в лидеры вырвалась коричневая собака, чем-то напоминающая маленького бурого медведя. Анатолий Валентинович узнал ее — это была Сари, тень из его кошмара.

Секунды растягивались в минуты. Ландшафт утонул в тумане затормозившегося времени. Пропал дальний лес, растворились строения ресторана и засединского коттеджа. Псы-убийцы подплывали к нему в сгущенном воздухе. Они утратили связь с землей, перестав нуждаться в опоре. Между Каретниковым и бурой собакой простерся невидимый мост. Нематериальный, он был крепче многих осязаемых: их связало нерушимое единство палача и приговоренного, которое возникает в самый последний, окончательный момент казни.

Неожиданно Сари, опередившая других метров на пять, резко затормозила. Она развернулась навстречу кобелям и загородила от них безвольно стоящего на четвереньках человека. Атрек и Узбой в немом удивлении замерли перед рычащей на них товаркой, едва не налетев на Сари. Не понимая, чего от них хотят, но и не собираясь нападать тут же на свою лохматую даму, они синхронно оскалились и зарычали в ответ. Сари не отступала. Тогда обескураженные кобели, не переставая огрызаться, сели и выбросили красные полотнища языков. Они демонстрировали стремление к мирному решению проблемы. Убедившись в этом, Сари обратила взгляд на застывшую как изваяние жертву. Наблюдая ее полную пассивность, она с недовольным видом обнюхала человека и капризно тявкнула. Зрители немедленно поддержали ее.

Возможно, следуя потребностям своей артистической натуры, Сари хотела превратить банальное убийство в красивую драму. Наверное, ей надо было сначала испытать сопротивление врага, сломить его, а потом насладиться победой. И сдавить зубами горло в тот момент, когда он изо всех сил цепляется за надежду выжить, а не вот так покорно ждет своей участи. Сари приблизилась вплотную, щелкнула зубами у щеки человека и отскочила. Профессор не шевелился.

Дверь ресторана отворилась, показался Тамерлан. Его привлек лай. Хромец сразу оценил ситуацию и издал звук, напоминающий змеиное шипение. Настал черед удивляться Сари. Она покосилась на бога, тявкнула, на сей раз обескуражено, и сделала шаг по направлению к безмолвствующему Каретникову, будто указывая Высшему существу на ошибочность его решения. Тамерлан отозвался гортанным восклицанием. Тогда четвероногая актриса, будто освистанная залом примадонна, опустила голову, вздохнула и понуро отошла к зрителям.

* * *

Тамерлан никогда не смог бы объяснить, почему он поступил именно так, вопреки своей ненависти к породе людей. Едва ли маленькому псарю была присуща наклонность к самопознанию. Скорее всего, он действовал так или иначе, руководствуясь лишь некими инстинктами, безошибочно распоряжающимися его судьбой. Хромец подошел к Каретникову и ткнул его сапогом в бедро. Профессор, чувствуя, как тает еще недавно казавшийся нерушимым мост, отвел глаза от потерявшей к нему интерес Сари и снизу-вверх посмотрел на ее повелителя. В нос ему ударил химический запах гуталина. Некоторое время Каретников пытался что-то вымолвить и, справившись с нервами и картонным ощущением в горле, хрипло произнес:

— Салам алейкум…

Хромец ответил ему грубым птичьим голосом, живо напомнившим воронье карканье из ужасного сна.

Ободренный благоприятным ответом, Анатолий Валентинович неожиданно для себя легко встал на ноги и горячо заговорил, не сводя глаз с лица Тамерлана. Изъяснялся он быстро и по-русски. Все тюркские слова, почерпнутые им из словаря и крепко заученные, покинули сознание.

Однако собеседник не прерывал Каретникова. Признаки нетерпения не проступали на его лице, похожем на источенную ветрами и солнцем кривую ветвь саксаула. Тамерлан слушал чужую речь внимательно, так, будто понимал ее. Пережитый стресс мощной струей адреналина очистил ум историка от всяких несущественных мыслей. Его охватил восторг.