Стая - [23]

— Я сказал тебе, вали отсюда! — Олег повысил голос. Он уже собирался подняться с места и собственноручно выволочь эту девицу из комнаты, как голос друга заставил его передумать.

— Олег, я ей верю, — тихо произнес Дима, и на лице Джоконды отразилось облегчение. — Посуди сам, зачем ей это делать? Она столько времени жила, не ввязываясь ни в какие разборки, а сейчас вдруг ни с того ни с сего решила пустить слух? Она не Ирка, чтобы придумывать такое.

— Но я тоже не говорил эту хрень, — воскликнул Олег, и теперь в его голосе уже звучала не злость, а обида человека, которого жестоко оболгали. — Ты что, веришь ей, а не мне?

Дима чувствовал на себе неодобрительные взгляды Ивана, Ромы и Енота. Все трое совершенно не понимали, зачем Катя приплела в эту историю Сенатора, и, главное, зачем он начал за нее заступаться. Если Джоконда наврала, она сама должна отдуваться. Зачем Дима рискует дружбой с Олегом ради этой вруньи?

— Тебе я само собой верю, — ответил Дима, взглянув на обиженного Койота. Эта фраза прозвучала немного по-идиотски, но ничего лучше Лескову на ум не пришло. — Короче, — он чуть помедлил, а затем уже решительнее добавил, — давайте сначала… Ты сядь, Катя. Еще раз, что сказала тебе Миланка? Она говорила, кто снабдил ее информацией на тему тебя и Олега?

Он пододвинул Кате стул, и девушка молча опустилась на край. Несколько секунд она молчала, пытаясь собраться с мыслями, а затем заговорила:

— Милана не упоминала имен. Только сказала, что в курсе.

— От кого? — насупился Олег.

— Говорю же, не знаю!

— Хорошо, пусть скажет место и время. Я никогда не напиваюсь настолько, чтобы не помнить, что делаю. Что смотришь, идем к Миланке, — с этими словами Олег поднялся с места и, схватив Катю за запястье, буквально потащил за собой. Дима и Игорь направились следом.

— Ну дела… — то и дело повторял Енот, нервно хихикая.

Оказавшись в коридоре, все четверо откровенно опешили. Олег резко остановился, отчего Дима налетел на него и грубо выругался. Но уже через секунду он понял, что привело друга в такой ступор. Вся правая стена была обклеена портретами здешних парней. Чьих-то было больше, например, Виктора, Димы, Ромы и самого Олега, чьих-то меньше: Ивана, Игоря, Макса и каких-то старших парней. Были даже портреты Цербера, Таксы и Прапорщика. И посреди этих рисунков красовался плакат, склеенный из трех листов А4, с надписью, сделанной уже знакомым Кате черным маркером: «Трофеи шлюхи».

Олег ошарашенно посмотрел на Катю, и лицо девушки вспыхнуло от стыда. Она не могла даже подумать, что все ее рисунки окажутся выставлены на всеобщее обозрение. Собравшиеся на этаже подростки бурно обсуждали увиденные рисунки, то и дело разражаясь хохотом. То, что здесь не было ни одного женского портрета, Катю не удивило. Милана наверняка спрятала их, а то и вовсе уничтожила, чтобы уже наверняка выставить подругу полной дурой. Несколько секунд Катя стояла, оглушенная всеобщим смехом, и посреди всего этого издевательства весело улыбалась Милана. Теперь в ее руке были ножницы и клейкая лента, а Алина держала несколько листов бумаги и маркер.

— Добро пожаловать на художественную выставку нашей шлюхи. Она обожает рисовать портреты своих мужиков! — воскликнула Милана и театрально поклонилась. — Чего ты, Катюш, смущаешься? Ты всегда мечтала о своей выставке. Ну так вот, я тебе ее дарю. На память о нашей дружбе.

— Боже, даже с Цербером, — ужаснулась Алина, отчего по коридору прокатился новый взрыв хохота.

Катя бросилась к стене, желая сорвать рисунки, но внезапно почувствовала, что Дима удерживает ее подле себя. Его пальцы ощутимо стиснули запястье девушки, и она в растерянности посмотрела на него. Неужели он тоже хочет над ней посмеяться? Но Лесков не смеялся.

— Микки-Мауса забыла, — с иронией произнес он, обращаясь к Милане.

В коридоре вновь раздались смешки, но уже робкие, потому что было непонятно, кому их адресовать: Кате, Диме или самой Милане.

— Что? — брюнетка удивленно вскинула брови. В ее голосе сквозило неприкрытое презрение, которое обычно мигом затыкало рот тем, кто еще секунду назад собирался что-то сказать. Дима должен был стушеваться, однако парень продолжил:

— Совсем недавно я видел, как Джоконда рисовала Микки-Мауса. Почему же его нет на стене? А также портретов Алинки, Ирки, Ольги, Машки, директрисы… Твоего?

Милана молчала. Она никак не ожидала, что за Катю кто-то заступится, поэтому не сразу нашла, что ответить. Не встретив сопротивления, Дима продолжил вновь:

— Она постоянно рисует кого-то из нас, поэтому, если ты собиралась открыть нам Америку, то придумай что-то поинтереснее… Кстати, хорошие работы.

Катя бросила на Сенатора удивленный взгляд. Дима точно не мог знать, что она рисовала Машу, Ольгу, Алину и остальных девчонок, которые просили у нее свои портреты. Но про Микки-Мауса он не солгал. Лесков действительно видел, как она на уроке истории рисовала диснеевских персонажей, так как в тот день сидел с ней за одной партой.

— Что-то тебя слабо побили, раз ты такой разговорчивый, — ядовито произнесла Милана, чувствуя, как ее охватывает злость. Она хотела от души посмеяться над своей бывшей подругой, но теперь все веселье было испорчено.