Ставка на проигрыш - [57]

Догадавшись, что передовой адлерский прораб осторожничает, Бирюков сказал:

— Мы вместе с Голубевым работаем. Как вы вчера с Евдокией Ниловной съездили в Шелковичиху?

Ярко какое-то время поколебался и вздохнул:

— Выгнал нас железнодорожный блатмейстер. Встретил хорошо, но, как только Дуся стала благодарить, забегал, закричал, дескать, он никакого участия в судьбе нашего сынули не принимал. — Ярко опять вздохнул. — Так передайте Голубеву, когда появится: пусть заглянет к нам в гостиницу, покушаем здесь.

— Передам, Тарас Тарасович. — Антон положил трубку и посмотрел на Маковкину. — Слышали?..

— Странно… Неужели ошибаемся в Степнадзе?

— Ничего странного нет. Реваз Давидович — умный человек. Его на мякине не проведешь, когда «фирма» начинает валиться…

Легок на помине, в кабинет вошел возбужденный Голубев. Размашистым жестом положив на стол перед Бирюковым протокол выемки и толстую пачку оплаченных переводов наложенного платежа, он на одном дыхании выпалил:

— Вот за последние два месяца двадцать три переводика, по двадцать рублей каждый, получил лично гражданин Степнадзе!

— И все поступили на адрес Зарванцева? — рассматривая корешки переводов, спросил Бирюков.

— Все!

— Самому Зарванцеву за это время были переводы?

— Ни единого.

— А на Главпочтамте?

— Тоже нет.

Разговор прервал звонок внутреннего коммутатора. Дежурный громко доложил:

— «Запорожец», принадлежащий гражданину Зарванцеву Альберту Евгеньевичу, обнаружен в районе Ташары!

— Вот как!.. — сказал Антон. — В противоположной от Шелковичихи стороне. Чем хозяин машины занимается?

— В палаточке отдыхает. Будем задерживать?..

— Немедленно. И сразу Зарванцева ко мне, а пробы грунта с «Запорожца» — на спектральный анализ.

— Понятно!

Опуская трубку на аппарат, Антон Бирюков встретился взглядом с Маковкиной:

— Предстоит любопытный разговор с любопытным человеком. — И повернулся к Голубеву: — А ты, Слава, на служебной машине — быстро в Шелковичиху. Доставь нам к вечеру Реваза Давидовича Степнадзе.

Глава 28

Вытянутая кверху узким клином черепичная крыша двухэтажной дачи Реваза Давидовича приметно возвышалась над другими соседними строениями. Весь участок был огорожен добротной металлической оградой, за которой буйно зеленели густые заросли малинника и стелющиеся сибирские яблони с крупными подрумяненными плодами. От калитки к высокому крыльцу дачной веранды тянулась посыпанная мелким речным песком дорожка. Рядом с калиткой белела табличка со стрелкой и лаконичной надписью: «Звонок».

Слава Голубев ткнул пальцем в розовую кнопку. В ответ ни звука. Слава переглянулся с шофером служебной машины, подождал несколько секунд, затем вновь придавил кнопку и теперь уже не отпускал ее чуть не полминуты. На веранде показалась светловолосая женщина, но, увидев милицейскую машину, торопливо скрылась. Лишь на третий раз, когда Голубев позвонил еще настойчивее, из дачи вышел Степнадзе. Застегивая на груди неподатливую «молнию» трикотажной спортивной рубахи, Реваз Давидович с достоинством прошествовал от крыльца по песчаной дорожке, щелкнул в замке ключом, открыл калитку и молчаливо уставился на Голубева прищуренными карими глазами. Слава тоже молча протянул подписанную Бирюковым повестку. На лице Реваза Давидовича появилась усмешка:

— А санкционированное постановление о моем аресте вы, дорогой, не привезли?

— В этом пока нет необходимости, — простодушно ответил Слава.

Степнадзе внезапно захохотал:

— Говорите, «пока»… В дальнейшем такая необходимость может возникнуть?

Голубев пожал плечами. Реваз Давидович вдруг нахмурился:

— Помнится, дорогой, мы с вами на днях встречались. Но тогда на вас была штатская одежда…

Слава окинул взглядом спортивный костюм Реваза Давидовича:

— Вы тоже не постоянно носите форму.

— Ваша поездка в восьмом вагоне адлерского поезда — совпадение или?..

— Я возвращался с юга, — уклончиво ответил Голубев.

— Можно подумать, что поезд Адлер — Новосибирск отправляется с Крайнего Севера. — Степнадзе вновь повеселел. — Надеюсь, дорогой, позволите мне переодеться?..

— Дело ваше.

— Благодарю.

Реваз Давидович повернулся и без малейших признаков волнения направился к даче. Опасаясь, как бы он не выкинул какой-либо трюк, Слава без приглашения пошел следом. На полпути Степнадзе оглянулся, с усмешкой спросил:

— Хотите посмотреть, как живу?

— Если позволите.

— Скрывать от милиции мне нечего. Почему не позволить?.. — Степнадзе внезапно обнял Голубева за плечи, приветливо улыбнулся и свободной рукой показал на распахнутую дверь веранды. — Входите в мою хижину, дорогой!

Нижний этаж удивил Славу старинной обстановкой. Большая светлая комната походила на зал, в котором демонстрируется мебель чуть ли не позапрошлого века. Особенно выделялись старинные часы в украшенном затейливой резьбой футляре. Гостеприимно усадив Голубева к сияющему черной полировкой столу на изящных резных ножках и заметив, как Слава заинтересовался лениво раскачивающимся, почти метровым, маятником, Реваз Давидович снисходительно улыбнулся:

— Любопытный хронометр, да?

— Это сколько же лет он уже тикает? — спросил Слава.

— По семейному преданию часы принадлежали еще моему прадеду.