Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга - [26]

Мозг Роджера взял за основу его ощущения унижения и негодования и волшебным образом преобразовал их в историю, где Эллиот выглядел героем. Он сказал, что страдает по вине женщин, которые «воплощают все, что есть несправедливого в этом мире» и «контролируют, у кого из мужчин будет секс, а у кого нет». Всегда выбирая «глупых, противных, наглых мужчин», женщины «препятствуют развитию человеческой расы». Эллиот изобрел «универсальную, совершенную идеологию устройства справедливого и чистого мира». Секс следовало объявить вне закона. Женщин следовало уничтожить, а немногих оставшихся заставить размножаться с помощью искусственного оплодотворения. Эллиот считал эти чудовищные идеи доказательством своего превосходства. «Я вижу мир другим, не таким, как остальные. Из-за всех несправедливостей, через которые мне пришлось пройти, и взглядов, что я обрел по пути, мне уготовано величие». Он затерялся в водовороте фантазий, где мизогиния была оправдана. «Все, чего я хотел, это любить женщин и чтобы они любили меня в ответ. Но их отношение вызывало во мне только ненависть, и я имею на нее право. Я – истинная жертва всего этого. Я – хороший парень».

Роджеру было 17 лет. Следующие пять лет, вплоть до совершенного им массового убийства, он больше не заходил в онлайн-игры, если не считать нескольких спорадических эпизодов. В то же время его отчаяние, ненависть и сумасшествие разгорались все сильнее. Мир World of Warcraft был единственным местом, где Эллиот чувствовал свою ценность. Это была статусная игра, в которой он добился больших успехов. И она не была источником его сумасшествия – она была скорее последним, что удерживало его в здравом рассудке.

9. Изменить правила, заменить игрока

Почему люди очень быстро бегают? Как Мо Фара[21], например? В чем фишка? И почему одни люди вкладывают большие суммы денег, тратят время и готовы терпеть неудобства, чтобы посмотреть, как быстро бегут другие? Похоже, всех, кто наблюдает и кричит со своих неудобных пластиковых сидений на ужасных бетонных аренах, действительно очень волнует, на сколько миллисекунд один спортсмен пробежит быстрее другого. Почему? И в чем, если уж на то пошло, притягательность футбола? В чем смысл игры в шахматы? И что такого в компьютерных играх? Все эти часы, потраченные в спальнях за кликаньем мышки. Каким образом это делает человека лучше? Как это помогает двигаться дальше в героическом путешествии по жизни? Вспомните Эллиота Роджера – почему он стал одержим World of Warcraft? Потому что любил вещи, связанные с убийствами? Потому что был монстром?

World of Warcraft – машина по созданию статуса. Эта игра стала для Роджера альтернативной реальностью, в которой мог играть его аватар. В ней он строил свою жизнь. Он играл в игры доминирования и успеха. Он преуспевал. Именно так работает все, во что люди играют для развлечения, – с помощью нейросетей, появившихся для битв за статус, которые и являются изначальной и величайшей из всех игр. Легкоатлеты, боксеры, пловцы, баскетболисты, шахматисты, футболисты, участники телевизионных спортивных трансляций сражаются за статус в воображаемых мирах правил и символов. В одиночные игры вроде разгадывания кроссвордов мы играем перед воображаемой аудиторией, которая живет в наших головах, а наше сознание огорчается и радуется, когда мы проигрываем или выигрываем.

В правила развлекательных игр встроены разные хитрые уловки, которые делают их еще более волнующими. Обычно такие игры либо ограничены во времени, либо имеют конкретную цель, которую необходимо достичь (пересечь финишную прямую, дойти до финальной клетки) либо миссией, либо сражением. Еще в таких играх существует формальный рейтинг. Положение каждого игрока или команды точно оценивается и публично объявляется. Повседневные игры обычно устроены не так. Как правило, они открыты – длятся столько, сколько продолжаются наши взаимоотношения с другими игроками. А наше положение, которое меняется от минуты к минуте день за днем, не фиксируется с помощью четко установленного ранга и не объявляется публично. Вместо этого оно чувствуется. Система распознавания статуса считывает его из подсказок в мире символов, куда мы погружены. А значит, человек может, сидя на рабочем совещании как член команды с относительно низким рейтингом, высказать фантастически полезную мысль, может получить символические награды в виде внимания, похвалы и влияния, а затем уйти, чувствуя себя на вершине мира. Возможно, он и не чемпион, но он чувствует себя чемпионом. Да, у нас есть должность, есть зарплата, но их нельзя считать четкими и бесспорными оценками, похожими на строчку в списке на табло спортивной арены. Если бы деловые совещания были такими же – с пронумерованными местами за эффективность работы на совещании, которые объявлялись бы в конце, при ярком свете, чтобы каждый мог это наблюдать, – можете представить, что бы тогда творилось.

Спонтанно возникающие статусные игры работают безо всяких уловок. Символические поощрения от других игроков могут мотивировать нас, побуждать стремиться к большему, а рост ранга сигнализирует о признании нашей ценности, а не о том, что мы победили множество врагов. Поступающие от группы положительные эмоции очень важны: во время групповых схваток в условиях, когда вклад каждого неявен, люди сражаются вполсилы по сравнению с тем, когда работают в одиночку, но стараются гораздо сильнее, если их подбадривает толпа. То же верно для бегунов и велосипедистов, которые добиваются бóльших успехов, если за них болеет публика.