Статус документа: окончательная бумажка или отчужденное свидетельство? - [40]

Модератор — Водительское удостоверение?

Участник 1 — Да. Могу медицинскую, допустим, справку какую-то купить.

Модератор — Медицинскую справку?

Участник 1 — Диплом могу купить.

Модератор — Диплом уже называли. Еще что?

Участник 1 — А, трудовая книжка».

Скажите, пожалуйста, Вы слышали или не слышали от своих родственников, знакомых о случаях получения ими документов в обход положенных процедур?

Рисунок 4.

Не менее осведомленными о наличии такого «рынка», а также о конкретных местах, где можно получить информацию о предлагаемых там «товарах», оказались участники фокус-группы в Санкт-Петербурге: «На Маяковской стоят там»; «Переход Садовая — Сенная, пожалуйста. Сенная площадь, как на улицу выходишь, там висят сразу же [объявления]». Жители обеих столиц вполне ориентируются и в ценах на различные виды «липовых» документов, которые можно купить через посредников или прямо у ответственного лица, ставящего печать:

«На самом деле иди к врачу и спокойно договаривайся насчет больничного листа. Он тоже не является ложным, подложным документом. Он нормальный, настоящий, выдан участковым врачом. 500 руб. платишь».

«Модератор — Кстати, сколько это [покупка талона техосмотра], порядка трех тысяч рублей стоит?

Участник 1 — Да.

Участник 2 — У кого как».

Широкая распространенность практик получения документов в обход установленных бюрократических процедур делает их в глазах людей обыденностью, рутиной. Такие практики «оповседневниваются» — они более не расцениваются как экстраординарные, криминальные, а полученные обходными путями документы не рассматриваются как подложные. Красноречивой иллюстрацией этого факта может служить приведенное чуть выше высказывание о купленном больничном листе: «Он нормальный, настоящий, выдан участковым врачом. 500 рублей платишь».

Но еще более важным фактором легитимации практик получения документов в обход положенных процедур является то, что в них активно участвует само государство. Фальшивые документы, изготовленные «кустарным» способом, «на ксероксе», не пользуются спросом, поскольку они не зарегистрированы в официальных базах и, следовательно, не могут быть использованы по назначению. Субъектами нелегальной выдачи, продажи документов выступают, как правило, не подозрительные личности в переходах метро, а госчиновники, должностные лица, наделенные правом ставить печать, — поэтому такого рода документы обычно и воспринимаются как «нормальные», «неподдельные»:

«А что значит права? Те, которые купили права, не сдавая автошколу, они же все равно неподдельные. Они нормальные, ГАИ их сделало, ты не сам их издавал, ты их просто купил…»

Подведем промежуточные итоги.

Во-первых, в силу дефицита доверия в российском обществе значимость документов очень высока — без них часто нельзя осуществить даже простейшие действия (скажем, оформить читательский билет), не говоря уже о более сложных (например, зарегистрировать право собственности на недвижимость).

Во-вторых, оформление документов воспринимается россиянами как мучительный и лишенный прозрачного смысла процесс. Россия, очевидно, унаследовала от Советского Союза не только бюрократическое устройство государственных органов, неэффективно исполняющих свои функции, но и мифологию документа: веру в могущество и значимость «бумажек», образ порочного чиновника, враждебного по отношению к «просителю», представление о соблюдении бюрократических правил как о заведомо проигрышной стратегии.

В-третьих (и это, безусловно, следствие первых двух пунктов), в стране широко распространены практики получения документов в обход положенных бюрократических процедур, то есть, по сути, их фальсификации.

Попытаемся проследить социальные эффекты сложившейся ситуации.

Социальные эффекты распространения практик фальсификации документов

Итак, опираясь на данные опроса, мы зафиксировали распространенность в России практик получения документов в обход положенных процедур. Получить более точные данные о масштабах фальсификации вряд ли возможно; но и имеющиеся высказывания респондентов позволяют сделать значимые для дальнейшего анализа выводы. Так, мы увидели, что документы продаются, покупаются, приобретают стоимость, на них есть спрос, существуют агенты, готовые выступить в качестве продавцов, происходит свободное ценообразование — от нескольких сотен рублей за больничный лист до сотен тысяч за нелегальное получение гражданства.

При этом случайно отобранные респонденты проявили высокую степень осведомленности о стоимости тех или иных бумаг — следовательно, ситуация купли-продажи документов не просто распространена, но представляет собой устойчивую практику со сложившимся набором правил и норм. Отметим и такие элементы институционализации, как «специальные места» встречи покупателей и продавцов, развитая система информирования потенциальных покупателей через объявления на стендах, Интернет и т. д. Все это указывает на наличие развитого рынка, на котором документы выступают в качестве товара[226]. Особенностью — нередкой и для других рынков — является монополия государства (в лице чиновников) на продажу многих документов.