Статский советник Евграф Тулин - [132]

– А ну-ка, осади ретивые, не тронь человечишку. Оставь учителя, не балуй! Он наш, Скуратовский, – сказал неизвестный попутчик, дерзко обращаясь к грабителям.

– Ты что, увалень деревенский, дырку в брюхе желаешь? – ответил один из них, ухмыляясь.

– Оставь его, Феня. Это трактирщик, Скуратовский. Постоялый двор с харчевней, под Тулой, содержит, – сказал один из грабителей.

– Щас, оставлю здесь обоих, рядышком навсегда, – сказал, грабитель с кличкой «Феня», незаметно доставая нож.

Остальные двое, бросив вещи тоже приготовились к драке со Скуратовским трактирщиком. Евграф решил оказать помощь этому смельчаку. Во-первых, он понял, что грабители не Туляки. Поэтому риска поссориться с уголовным миром до начала операции не было. А во-вторых, трактирщики почти всегда были связаны с криминальным дном города, а это могло очень пригодиться. По виду этого представителя профессии, он был далеко не прост. Сыщик сделал незаметный знак Егору Егоровичу. Незнакомец не видел, что грабитель по кличке Феня, за спиной держит нож. Поняв это, Евграф показал, незнакомцу, вставшему на защиту интеллигента, особый знак рукой-финяк. Для чего большой палец правой руки вытянул, указательный направил прямо, остальные прижал к ладони. Это знак, известный только обитателем трущоб и подворотен, означал нож.

Тот понял значение и напрягся для отражения удара. Быстрым движением Евграф и Егор Егорович встали и нанесли одновременные удары в челюсть, двум подручным основного вора. Кротов по-деревенски, с боку, с ухарским кулачным размахом, а Евграф, впервые опробовал удар «чао чуй – всплывающий кулак», которому его обучил мастер Чан. Суть его заключалась в нанесении быстрого удара снизу вверх, при этом он сделал это с определённым выдохом и криком «чао чуй». Сыщик, конечно, мог и по-простому, как учили в императорской армии во время уроков французской борьбы, но решил по-новому, по методике китайского учителя мастерству «Уи». Уж очень хотелось доказать надзирателю преимущества своего нового увлечения. Противники упали, толпа обывателей закричала. Особенно старалась прежняя баба. Видя это, «Феня» сделал выпад в направлении трактирщика, пытаясь нанести удар ножом в живот. Но тот легко уклонился от удара, выбил нож и в свою очередь ударил грабителя. Все трое неудачных воров оказались на грязном полу, воя от боли и злобно смотря снизу на трактирщика и неожиданных его помощников.

– Оставьте всё и валите, – сердито, сказал неизвестный защитник.

Пострадавшие грабители с ненавистью смотря на всех троих, решили убраться.

– Благодарю, робята. Смотрю, цепкие вы. Будете в Скуратовских двориках, заходите в постоялый двор «Орловский тракт». Меня кличут Агеем, – сказал трактирщик, обращаясь к сыщику, не обращая внимание на слова благодарности интеллигента.

– Договорились. Будем там, заглянем, – ответил Евграф.

Остальная дорога прошла без подобных историй. Обыватели успокоились. Пассажиры зажили прежней жизнью. Через час прибыли в Тулу. На вокзале висело описание Ерша и Борундуя, с заголовком «Внимание! Беглые». Обещано материальное вознаграждение, при сообщении данных об их местонахождении.

– У меня другой план созрел, Егорыч. Глупо это в Чулковку ехать. Заметут нас вечером жандармы и что дальше? Потом придумает Муратов как нам сбежать. И что? Как объяснять потом станем, что мы не заодно с жандармами. Они же после побега должны весь город перекрыть. А это нам руки свяжет. Как мы своими станем среди всей этой хевры уголовной? – задумчиво сказал сыщик.

– Что предлагаете, Семён Михайлович Ложкин, – сказал, улыбаясь надзиратель Кротов.

– Есть у меня одна мысль, Егор Егорович Вошкин. Ночлежки поменять! Тем более, у нас в Скуратовских двориках теперь товарищ появился. Нам надо к нему поближе быть. Ночлежек в Туле две или три. Поедем в окрестности Всехсвятского кладбища. Там есть одна. Как раз на окраине города. В прошлом году я мимо проезжал, заприметил. Оттуда и до Скуратовских двориков недалече. А если всё сложится хорошо, как я задумал, то завтра нас всё дно города знать будет и уважать. – ответил Евграф, улыбнувшись в ответ.

К ночлежке они добрались на самом дешёвом извозчике, с котором могли сторговаться. Для этого вначале дождались пока поток пассажиров убудет с вокзальной площади. Долго торговались. После длительных препираний с извозчиком, наконец-то поехали. Пролётка была потрёпанной, лошадь изможденной, а сам извозный угрюм и неразговорчив. Через четверть часа подъехали к ночлежке. Вышли, осмотрелись. Здание было небольшим, по сравнению с Московскими ночлежными домами, в тех могло одновременно разместиться до пятисот посетителей, в этом от силы с шестьдесят.

– Что молчишь, лихач. Как дела у Левши? – спросил сыщик, выйдя из пролётки, расплачиваясь за поездку.

– Какого такого Левши? Такого легкового извозного не знаю, – ответил оторопевший извозчик.

– Ну ты и тёмный человек. Мастеровой это, в Чулковке живёт. В Англию с императором ездил по делам, блоху подковал и танцевать заставил.

– Не знамо мне это, бредите вы ребята. Мастеровой с императором? За дурня меня держите? – ответил непонимающий извозчик и понуро покатил дальше, что-то ругательное бормоча себе под нос.