Статский советник Евграф Тулин - [107]

– Может так, а может нет, – зло посмотрев на унтер-офицера, ответил Платинин, видимо думая, что ему делать дальше.

– Хотел он и Настю втянуть. Сделать её кормщицей, только я ему не позволил. Правда, Настя?

– Так и есть. Я в его бред не верю, калечить себя не позволю.

– Видите, так-то оно всё. Я вам правду, Евграф Михайлович, рассказываю. Мне терять нечего. Так вот, дальше слушайте. Кузьму к этой его ереси привел какой-то ученик Селиванова и Шилова, Александр Милов, он сейчас в Сибири каторжный срок отбывает, по всем правилам. С ним Императоры, как с Шиловым да Селивановым не беседуют. Тяжело ему сейчас за ересь свою отдуваться. Кроме того, есть еще где-то в другой стране Кузьма Лисин. Это Кормчий вообще без паруса. Управляет ими из далека, всё, что прикажет, всё выполняют. Так вот, великий учитель и кормчий безумный, Кузьмич, эту идею с похищением документов и придумал. Ваньку и Федьку втянул. А те и друга своего бесшабашного, который старшего приказчика убил, что бы тайну сохранить. Хотел Кузьмич обменять Сашку Милова на документы и чертежи. Так как никакие деньги не помогали, потому как сам император контролировал его каторгу. Подговорил Ваньку и Федьку документы забрать и инициировать пожар, через фосфор, приобретенный у жадного торговца с Курска. Забрать документы сумели, и пожар устроить тоже смогли. Только брата погубили и в могилу свели в тяжелых страданиях. Узнал я об этом, когда вы поиски начали. Поздно было уже остановить что-то. Вначале хотел этому старому еретику голову проломить, но Федьку жалко, а он стервец уже все Настеньке рассказал. Она в слезы, а у нас ребенку быть, беременная она. Ей волноваться нельзя. Помоги да помоги, один брат на свете остался! Ну что мне делать, надо было помогать. Когда подслушав возле дверей разговор с доктором и узнал, что вы ехать собрались в дом Ваньки, я вас опередил. К дому первым, с Федором прилетел, потом бабский платок на голову накинул да вас за собой в сторону и увел. Не впервой, в разведке на Кавказе часто так делал с противником. Возле церкви и Настя меня ждала.

– Успокойся, Пашка, хватит этим бесам правду говорить, опомнись! – вновь обратился купец к унтер-офицеру.

– Знаешь, Кузьма, бежи ты, пока можно. Бежи, не стой. Не слушай! Ты мне не нужен. Помни, Кузьма, предупреждаю я тебя, появишься на пути моем с Настей и нашим ребенком, я тебе голову оскоплю, – зло сказал Кудинов, посмотрев в сторону купца.

– Да, Кузьма Кузьмич, уходите подобру-поздорову. Между нами нет больше ничего. Да Вани и Феди больше нет. У нас с Павлом теперь своя дорога. Идите от греха подальше. Господь вам судья. Верьте в ересь вашу, а мы с Богом останемся. Идите, не злите Павла Фёдоровича, – спокойно сказала девушка.

Унтер-офицер внимательно послушал жену. Улыбнулся и продолжил: «Вы только, Евграф Михайлович, плохого не подумайте. Я вас зауважал. Вы человек серьезный. Застрелить не пытался. Если бы хотел, то застрелил бы. В сторону стрелял, для острастки, чтобы за мной не ходили. Как только достаточно от дома отвел, Федька в то время по голове Петра Владимировича ударил и отключил его на некоторое время. Я все ваши команды слышал, спрятавшись за сараем. Пластун я. Мне таиться и скрываться не впервой. Передайте Петру Владимировичу, пусть тоже зла не держит. Зачем возле дома было оставаться? Ехал бы за городовым. А то нет, остался, не послушал команды. Вот и получил. Жалко его, но что поделаешь, но не сильно ударил. Я его видел, оклемался он быстро».

– А второй кто стрелял возле церкви? – спросил заинтересованный сыщик.

– Второй? Это не стрелок, это Настя, жена моя. Она по вам не стреляла, тоже в сторону. Не осталась дома, за меня боялась, решила подстраховать. Стрелять из револьвера я её давно научил. Дорога у нас долгая, тяжёлая предстоит. Новую жизнь надо начинать. Ко всему приходится готовиться. Не дал этот упырь спокойно пожить в Туле, – сказал унтер-офицер, не обращая внимания на Платинина.

Купец, по-видимому, поняв, что дороги у них с Кудиновым разошлись, решил покинуть дом. Предварительно захватив свои холсты с портретами.

– Прощайте, Павлуша и ты Анастасия. Не поминайте лихом! Одну коляску заберу, а вторую вам оставлю. Ты, Павлуша правильно придумал две коляски взять с моего двора. Видишь и понадобились, – сказал купец.

Никто не среагировал. Все молчали. Он гордо поднял голову и вышел из горницы, громко хлопнув дверью.

– Ну, а дальше? – спросил Тулин, понимая, что помешать побегу купца в этой ситуации он не сможет.

– Затем, Федька да Кузьмич мертвого Ивана забрали и схоронили где-то. Да портреты свои еретические и картинки скопцовские, черт бы их утащил, тоже с собой забрали.

– Ну а как ты, Павел Федорович, узнал про курского приказчика и зачем ты убийцу к нему подослал?

– Никого я не убивал и никого не подсылал. Я ж говорю, что трое у этого хрыча в подмастерьях ходили. Алексинский дружок Фёдора, Герасим Кондратьев, который за убийство по неосторожности отсидел в Белёвском замке. Да друзья его, Мишка Коновалов и Егор Пустов. Оба они отбывали сидку за темные дела, которые случались на дорогах и трактах под Калугой. Там в одно время купцов грабили, в том числе и с убийствами, – сплюнув на пол, спокойно заявил Кудинов.