Статьи - [44]
Он — не знаток политики и знает это, таким образом, данный вопрос не имеет большого значения, разве что в отношении к его апологетике. Ответ должен быть отрицательным. Его наиболее методичное заявление относительно отношений между христианством и современной «раз-два» («левой-правой») политикой следует ниже:
Христианство не имеет и не претендует на то, чтобы иметь, детальную политическую программу… точно так же, Новый Завет, не вдаваясь в детали, дает нам достаточно ясный намек на то, каким следует быть обществу, полностью христианскому. Возможно, он дает нам больше, чем мы можем взять… Если бы такое общество существовало в действительности, и вы или я его посетили, я думаю, мы ушли бы со странным впечатлением. Мы бы почувствовали, что его экономическая жизнь — очень социалистическая и, в этом смысле, «передовая», но семейная жизнь и кодекс поведения — скорее старомодны, возможно, даже церемонны и аристократичны. Каждому из нас понравилась бы какая-то часть, но, боюсь, очень немногим понравилось бы все. Это именно то, что каждый ожидал бы, если бы христианство было общим проектом для механизма человечества. Мы отделились от общего проекта разными путями, и каждый из нас хочет доказать, что его собственная модификация первоначального проекта — сам по себе проект. Вы обнаружите это снова и снова во всем, что касается подлинного христианства, каждый, кого привлекли его кусочки, захочет их выбрать и оставить остальные… Ясное знание этих трюизмов было бы фатальным и для политических «Левых» и для политических «Правых» современности. [курсив мой]. (там же)
Льюиса называли консервативным или реакционным так же из-за его отношения к науке (особенно те, кто пишет слово «Наука» с заглавной буквы). Клайд Килби заметил: «некоторые убеждены, что Льюис подсознательно боится науки, потому что она ведет к разрушению того, что они называют его теологическим догматизмом» («Христианское слово Льюиса»). Это обвинение так же голословно an ad hominem, как и ответ, что критик подсознательно боится религии по причине своего научного догматизма! Обвинение в «антинаучности» сделано главным образом на основе двух его книг «Бравый новый мир» — похожей на повесть, «Мерзейшая мощь» и «Человек отменяется», которые разделяют эту точку зрения систематически. Я предлагаю читателю возможность самому оценить справедливость этого обвинения, просто цитируя три ключевых абзаца из «Человек отменяется», на которых оно основывается:
Есть что-то, что объединяет волшебство и прикладную математику и, в то же время, отделяет и то и другое от мудрости ранних веков. Для мудреца старого времени кардинальной проблемой был вопрос: как сделать душу соответствующей действительности, и решением было знание, самодисциплина и добродетель. Для волшебства и прикладной математики точно так же проблема заключается в том, как подчинить реальность желаниям людей, и ее решение — в технике.
То, что мы называем властью человека над природой, оказывается властью, развиваемой одними людьми над другими с помощью природы, используемой в качестве своего инструмента. Приближается заключительная стадия, на которой человек с помощью евгеники, предродового сохранения, образования и пропаганды, основанной на совершенной прикладной психологии, добьется полного контроля над собой. Человеческая природа будет последней частью природы, которая сдастся человеку… но они (усовершенствованные люди) — вообще не люди, они — искусственные создания. Последнее завоевание человечества окажется уничтожением человека.
Могу сказать, ничто не помешает некоторым людям описать эту лекцию как нападки на науку. Конечно, я отвергаю это обвинение. Но я могу пойти дальше. Я даже верю, что спасение может прийти от самой науки… Можете вы представить себе новую физику, непрерывно сознающую, что «естественный объект», созданный анализом и абстракцией — не реальность, а только вид, и всегда корректирующую абстракции? Возрожденная наука, которую я имею в виду, не будет делать даже с минералами и овощами то, что современная наука угрожает сделать с самим человеком. Когда она объяснилась, она не будет оправдываться… Ее последователи не будут щедры на слова «только» и «просто».
«Просто христианство» Льюиса определенно не «консервативно», но радикально в своем взгляде на человека, его достоинство и его судьбу:
Серьезное дело — жить в обществе вероятных богов и богинь, помнить, что самая скучная и неинтересная личность, с которой ты разговаривал, может однажды стать существом, которое, если бы ты увидел его сейчас, вызвало бы у тебя поклонение, или к тому же ужас и моральное разложение, существом, которое ты сейчас встречаешь (если вообще встречаешь) только в ночных кошмарах. На протяжении всего дня мы, в определенной степени, помогаем друг другу в достижении той или другой из этих целей. Именно в свете тех подавляющих возможностей, с приличесвующим им благоговением и осторожностью, нам следует вести все наши дела друг с другом, все дружеские отношения, все любовные связи, все игры, всю политику. Нет ординарных людей. Вы никогда не говорите с простым смертным человеком. Нации, культуры, искусства, цивилизации — смертны, и их жизнь по отношению к нашей — что жизнь комара. Но бессмертны те, над кем мы подшучиваем, с кем работаем, на ком женимся, кого унижаем и эксплуатируем — бессмертны ужасы или постоянное великолепие. («Бремя славы»)
