Статьи 2 - [5]

Сомнительно, чтобы кто-то этого не понимал. Тогда со всей очевидностью встает вопрос: зачем современному цивилизованному миру система пограничного контроля? Или, другими словами, что именно (и от чего / кого) защищает граница?

Ухудшение качества образования — во всех «развитых странах» без исключения — привело к резкому падению астрономической и географической грамотности. Средний выпускник школы конца 1960-х — начала 1970-х годов имел четкое представление о Земном шаре, как небесном теле, знал, что такое плоскость эклиптики и наклон земной оси, понимал, почему происходит смена времен года, мог объяснить, что такое «тропики» и «полярные круги» и как связаны между собой соответствующие широты. Современные же люди, воспитанные в постсоветской или, хуже того, болонской системе1, с большим трудом воспринимают такое элементарное понятие, как часовые пояса. Иными словами, они не видят Землю единым целым, их представление с астрономического уровня, минуя географический, упало до локального. Но локальное мировосприятие в своем естественном развитии приводит к классической средневековой картине мира, в центре которой находится огороженное упорядоченное, подчиненное определенному закону пространство обитания (Мидгарт, Ойкумена). Мидгарт окружают дикие земли, населенные людьми с песьими головами, великанами, циклопами и т. д. Конечно же, современный человек (если он не американец) знает, что окружающие страны населяют такие же люди, как он сам. Но это знание «живет» в сознании, как некая вырванная из контекста, информация, оно не онтологично и не влияет на мировосприятие. А вот средневековые архетипы вполне деятельны.

В известном смысле государственная граница является лишь представлением совершенно иной границы: границы современного постиндустриального и средневекового традиционного в сознании человека. Граница есть пространство удержания страха. Страха перед чужим.

Глобализация перемешала культурные коды и цивилизационные принципы, но — до известного предела. По-прежнему существуют национальные отличия, все более ярко проявляются культурные и религиозные идентичности. Между тем, в основе любой идентичности лежит страх инаковости, страх сравнения своих и чужих культурных кодов (вдруг последние окажутся лучше). И основное назначение границ — управление страхами, удержание их в определенных «рамках». Таможенные и визовые правила призваны гарантировать, что из внешнего мира не придет ничего чужого и чуждого2.

— 2 -

Современное прочтение глобализации сводится к лозунгу: «Одинаковые страхи — объединяйтесь». Европейский Союз разрушил границы между исторически сложившимися государствами Старого Света только для того, чтобы возвести Шенгенскую визовую стену, защищающую Европу от русских, китайских, индийских и арабских идентичностей. Россия ужесточает пограничный режим и достает из нафталина понятие «погранзоны», надеясь удержать свое каноническое пространство. Соединенные Штаты полны решимости отгородить североамериканский материк от любых террористов, даже изобретенных британскими спецслужбами. Все страны без исключения осуждают Китай за введение цензуры в Интернете, при этом жестко цензурируя собственное электронное пространство: вызывающая оскомину повсеместная борьба с пропагандой нацизма и детской порнографией в Сети представляет собой не что иное, как акт культурного геноцида — уничтожаются культурные коды, вызывающие повсеместный страх.

Преступление Третьего Рейха перед современным миропорядком заключается, отнюдь, не в том, что он развязал мировую войну, тем более, что в этом деле у Германии было немало помощников, среди которых выделяются Советский Союз, США, Франция и Великобритания. И не в том, что господствующей идеологией Германии был национал-социализм, являющий собой всего лишь крайнюю форму разрешенного и даже поощряемого в большинстве современных государств национализма. Я полагаю, что даже воинствующий и кровавый антисемитизм Гитлера рассматривается в качестве «отягчающего обстоятельства», но не основного «состава преступления». Суть непреходящей ненависти глобализированного мирового сообщества к нацисткой Германии — в предельной культурной инаковости Рейха, в его цивилизационной чуждости современному миру.

Ситуация с «детской порнографией» еще более интересна: практически, она стала поводом к глобальному цензурированию всеобщей Сети, а наказание, предусмотренное законодательствами ряда стран (США, например), больше, чем за непредумышленное убийство. Швейцарская прокуратора требует от 6 до 15 месяцев тюрьмы авиадиспетчерам Skyguide, погубившим российский самолет, на борту которого находился 71 человек, в том числе 47 детей. Если бы речь шла не об убийстве этих детей, а о распространении их откровенных снимков, возмущению мировой общественности не было бы предела, а в приговорах фигурировали бы такие сроки, как 8 — 10 лет.

Реальная проблема заключается в том, что в возрастном пространстве также существуют границы, и эти границы тоже нужно охранять. Дети — иные. Они исповедуют другие ценности. Они по-другому мыслят и действуют. И они — вызывают страх. Единственным способом управления этим страхом в современном цивилизованном мире оказался тотальный контроль над детством (естественно, под предлогом защиты его: впрочем, американцы и Югославию бомбили только для того, чтобы защитить сербов, да и Советский Союз когда-то расстрелял законное правительство Афганистана исключительно в целях защиты этого правительства), и сексуальные ограничения — важнейшая составляющая этого контроля.